Жить по-старому

Особенно теперь, когда все обсудили годовщину вступления Петра Порошенко в должность и подвели первые итоги его президентства. Отдельные резонансные назначения из числа варягов пока не смогли переломить ситуацию.

Где новая украинская элита? Где смелые реформы? Где решительные преобразования? За что стояли на Евромайдане?

Действительно — за что? Без ответа на этот вопрос трудно оценивать текущее положение, и ответ не столь очевиден, как может показаться.

В массовом сознании Евромайдан ассоциируется с движением за радикальные перемены и радикальное обновление страны. Но это не совсем так — точнее, совсем не так. Наоборот, зимой 2013-2014 годов Майдан сопротивлялся радикальным переменам. А инициировал их тогдашний президент Виктор Янукович.

В каком-то смысле Виктора Федоровича можно назвать главным украинским революционером. Именно он, понукаемый кремлевскими товарищами, попытался разрушить прежний порядок и создать нечто новое. С разворотом внешней политики на 180 градусов, с уничтожением внутриполитической конкуренции, с построением полицейского государства и введением несменяемого правления.

Фактически это была своеобразная революция сверху, призванная превратить Украину в мини-Россию. И она встретила сопротивление как в украинском обществе, так и среди отечественных элит.

Внезапный отказ от евроинтеграции и рывок в объятья Москвы шокировал нас именно потому, что до этого Украина — в том числе и Украина Януковича — годами декларировала совершенно другой курс.

Жестокое избиение студентов потрясло страну именно потому, что ничего подобного в Украине раньше не было. И миллионы граждан понимали, что если не восстать против этих инноваций, то отныне так будет всегда. 

По существу Евромайдан был не революционным, а охранительным протестом. С таким же основанием можно назвать “революционерами” русских белогвардейцев, выступивших против большевистской власти и ее насильственных экспериментов.

Но охранительный характер Майдана с самого начала оказался за пределами российского понимания. Ибо для России все шаги, предпринимаемые Януковичем, были нормой. А для Украины — экстремистской политикой, ломкой сложившихся устоев и попиранием всех отечественных традиций.

В 2010-2012 годах украинцев неоднократно пытались вывести на улицы. Прогрессивные умы мечтали о новой элите, ругали коррупцию и отсталость, грезили о реформах и членстве Украины в ЕС.

Однако жажда перемен так и не смогла мобилизовать пассивное и разочарованное общество. А неприятие перемен — смогло. Сотни тысяч людей вышли на Майдан, чтобы защитить старую Украину, которая при всех своих недостатках была уютнее и человечнее пророссийской химеры, создаваемой Януковичем и Ко.

Но от консервативного протеста нельзя ждать слишком многого, какими бы героическими жертвами он ни сопровождался.

Логичным итогом Евромайдана стало бы устранение президента-экстремиста и возвращение украинской жизни в привычное русло.

С традиционной многовекторностью вместо безоговорочного подчинения Кремлю.

С конкурирующими олигархами вместо монолитной Семьи.

С политическими дебатами вместо баррикад.

С избирательными бюллетенями вместо дубинок “Беркута” и коктейлей Молотова.

Этот результат был практически достигнут, и после бегства Януковича страна готовилась повторить путь, пройденный в 2005 году. Скорее всего, второй Майдан принес бы те же плоды, что и первый, разочаровав отечественных пассионариев и прогрессистов. Но последовало вооруженное вмешательство РФ, и выяснилось, что пути назад у нас нет.

В феврале 2014-го на сцену вышел еще больший революционер и радикал, нежели обезвреженный Янукович. В отличие от Виктора Федоровича, Владимир Владимирович вознамерился ликвидировать не только привычную Украину, но и привычный мировой порядок.

Аннексия Крыма и гибридная война на Донбассе перевернули наше представление о реальности. Вместо возвращения в старую комфортную среду мы очутилась в абсолютно экстремальных условиях.

И прежняя Украина — мягкая, расслабленная, беззубая, компромиссная — оказалась нежизнеспособной.

Принято считать, будто Евромайданом воспользовались “не те люди”, пришедшие на Банковую и Грушевского после свержения Януковича. Это не вполне верно.

Консервативный по своей сути, Майдан привел к власти именно тех, кого и должен был привести, — политиков старой формации. Однако в новой военной реальности им пришлось играть совершенно несвойственные роли.

Ушлые бизнесмены должны стать самоотверженными патриотами, унылые чиновники — талантливыми командирами, мастера политических междусобойчиков — гениальными стратегами. Получается,  прямо скажем, неубедительно. 

Украинский истеблишмент напоминает героя кинокартины “Ярость” — молодого стенографиста, по ошибке зачисленного пулеметчиком в экипаж танка М4. “Меня учили печатать со скоростью 60 слов в минуту, а не стрелять по мертвым фрицам!” — жаловался этот незадачливый персонаж.

Отечественная элита тоже не училась ничему тому, что жизненно необходимо Украине в настоящий момент. Умения и навыки, приобретенные в кулуарах Верховной Рады, бесполезны не только на Донбассе, но и в Минске.

По утверждению украинского руководства, война тормозит реформы и мешает жить по-новому. Но в действительности война мешает жить по-старому.

Чего греха таить, этого желала бы не только правящая верхушка, но и значительная часть общества. Во всяком случае, Петр Порошенко, получивший без малого десять миллионов голосов, даже в момент избрания не выглядел смелым реформатором. Зато многие избиратели связывали его солидную фигуру с мирным временем, со спокойным довоенным существованием.

Увы, за год президентства Петра Алексеевича стало очевидно, что вернуться в прошлое невозможно. В новом мире, возникшем после аннексии Крыма, нет места для прежней Украины. Остается лишь двигаться вперед, иначе мы будем раздавлены под колесами истории.

Нынешнюю Украину не назовешь революционной страной, удушаемой консервативным соседом. Это не Венгрия-1956 и даже не Чехословакия-1968. Украинская трагедия — иного рода.

Перед нами страна, которую вполне устраивал статус-кво. Она жила тихо и скромно, терпела коррупцию и застой, вяло ругала власть имущих, довольствовалась относительными политическими свободами и декларативным движением в Европу. Но строители новой империи решили, что без этой страны амбициозный имперский проект не состоится.

Ей не оставили выбора. И теперь страна должна измениться или погибнуть — третьего не дано.

Михаил ДУБИНЯНСКИЙ