Гибридный мир. Зачем Байдену сокращать возможности ядерных сил США

Какая разница

Принципиальным положением сегодняшней концепции ядерного сдерживания США является то, что принято называть элементом непредсказуемости. Иными словами, США не заявляют о том, когда и при каких обстоятельствах они могут пустить в ход ядерное оружие. Они также не берут на себя никаких обязательств не применять его первым или не применять в ответ на неядерное нападение.

В практическом плане это означает наличие у США больших и разнообразных ядерных сил — как по типу и мощности зарядов, так и по типу носителей, способных отработать любую мыслимую ситуацию. С одной стороны, это крайне дорого. С другой — создает ситуацию неопределенности, которая затрудняет противникам США стратегическое планирование и вынуждает их вкладывать средства в разнообразие своих вооруженных сил, как ядерных, так и неядерных.

Обама, а, следом за ним и Байден предложили перейти к единственному сценарию применения ядерного оружия (ЯО) — оборонительному, в ответ на ядерное нападение, и официально объявить об этом. Естественно, декларация такого намерения сама по себе мало что значит. Но реализация подобного плана означает серьезную и зримую реструктуризацию наступательного ЯО при одновременном сокращении арсеналов.

Само по себе такое реструктурирование означает, вообще говоря, снижение уровня безопасности, который дает США и их союзникам наличие ЯО. Но этот шаг не может и не будет совершаться сам по себе, в отрыве от других. Он неминуемо повлечет за собой увеличение расходов на системы ПВО и ПРО, а также на новейшее неядерное оружие.

Вместе с тем, демократы получат политические выгоды и от сокращения ЯО, и от официального принятия концепции о рамках его применения. Понятие о ЯО как об оружии “конца света”, что, вообще говоря, не вполне верно, намертво вбито в сознание американских леваков, и, сократив его, демократы получат дополнительную поддержку со стороны своего и “околосвоего” электората. А в мире, который тоже запуган фатальностью ядерного оружия, сокращение ЯО будет способствовать росту популярности США.

Почему союзники против

Решение об “узкой” концепции применения ЯО неоднозначно в любом случае. По сути, это переход от готовности к наступлению — и активному преобразованию мира, избавленного от “плохих парней” — к концепции обороны и сосуществования с “плохими парнями”. Здесь очень многое зависит от того, какие именно неядерные программы и в каком масштабе будут запущены в рамках обороной концепции, и в какой степени США растянут эту оборону на своих союзников. Ни то, ни другое сегодня не ясно. Но США уже давно и, скажем прямо, не очень успешно, побуждают своих союзников по НАТО активнее участвовать в совместной обороне. И можно не сомневаться в том, что реструктуризация также будет использована ими как инструмент давления и принуждения союзников, склонных минимизировать свое участие в военных расходах. В НАТО это понимают, и уже по одной этой причине предпочли бы сохранить статус-кво.

Кроме того, неограниченная концепция применения ЯО дает членам НАТО неочевидное, но существенное преимущество. Создавая вокруг США ореол “легкой на подъем отмороженности”, она побуждает вероятных противников НАТО, прежде всего, Китай и Россию, но не только их, пытаться договариваться с европейцами помимо США — как с более умеренными и миролюбивыми. Эта игра на контрастах и возможность действовать из грозной тени старшего союзника, по чуть-чуть сливая его интересы, приносит странам Старого Света немалые выгоды, как политические, так и экономические.

Почему Китай и Россия не рады

Тут все довольно очевидно: и в Москве, и в Пекине понимают, что новая концепция вызовет качественный рост американской ПРО, а это немедленно сделает устаревшими большую часть российских и китайских вооружений. Здесь любопытны реакции России и Китая. Россия откровенно блефует, заявляя о наличии у нее гиперзвуковых ракет, способных встать на боевое дежурство, что на фоне стремительно нарастающей деградации “великой сырьевой державы” представляется невероятным. При этом Москва рассчитывает втянуть США и КНР в затратную гиперзвуковую гонку, а сама отсидеться в стороне. Китай же, способный, в принципе, и при очень большом желании, создать и произвести в достаточном количестве работоспособные гиперзвуковые носители, отрицает их испытания, говоря, что речь идет об испытаниях космического корабля.

На уровне международного пиара и контрпиара, и Москва, и Пекин критикуют американскую концепцию. Пекин, с присущей китайской пропаганде агрессивностью, клеймит ее за половинчатость и недостаточную решимость. Москва же пока выражает свое несогласие очень осторожно, скорее, полунамеками.

Почему против республиканцы и военные

И здесь все очевидно: переход в оборону, к рамочному применению ЯО, наносит удар по образу Америки как державы №1 в мире. Во всяком случае, в том виде, в каком привык воспринимать этот образ республиканский электорат. 

Военные же, а также стоящие за ними предприятия ВПК, обоснованно опасаются, что на фоне трудностей, вызванных пандемией, на них попытаются крупно сэкономить, и открытие финансирования по новым направлениям совершенно не компенсирует потерь по старым.

Смена парадигмы

Отвечая на вопрос CNN о новой концепции ядерных сил, Байден заявил, что американцам не следует беспокоиться о том, будут ли когда-либо у Китая и России более мощные вооруженные силы, чем у США, поскольку преднамеренная глобальная война в современном мире исключена. По мнению Байдена, реальную озабоченность вызывает риск непреднамеренной эскалации, которая в какой-то момент способна выйти из-под контроля, и снижение уровня наступательных ЯО этот риск существенно снизит.

Такая точка зрения выглядит убедительной — но лишь в том случае, если уровень наступательных ЯО будет снижен всеми странами, чего в действительности не происходит. Китай, напротив, наращивает число ядерных боеголовок, и хотя не достиг еще паритетного уровня США и России, уже приближается к нему.

Но появление на поле дуального паритета третьего игрока равной силы обрушивает его концепцию в принципе и меняет правила игры с шахмат на двух игроков на шахматную партию на троих. Кроме того, даже при формальном количественном паритете, качественный состав ЯО США, передовых в техническом отношении; Китая, наращивающего уровень технологий, но по-прежнему отстающего от США, и вечно догоняющей России неизбежно будет разным, очень плохо поддающимся выравниванию в реальный паритет.

Это означает, что уход от старой концепции неизбежен, просто потому, что в современных условиях она исчерпала себя. Кроме того, новая концепция, внешне простая, оказывается далеко не столь проста. Ее настоящий, скрытый смысл — в достижении США стратегического паритета в целом, а не только в ядерной сфере, против любой возможной комбинации противников и при надежном исключении возникновения антиамериканских союзов, достигнуть паритета с которыми не удастся. И это второе дно легко просматривается.

Действительно, в современном мире, где поверх структуры территориальных государств как главных субъектов международного общения, возникла и обретает все большее значение структура межтерриториальных и надгосударственных связей, опирающаяся на ТНК, сценарий глобальной горячей войны выглядит до крайности маловероятным. При этом все большее значение обретает перманентное состояние “ни мира, ни войны” — сложная смесь экономических санкций и их обходов, полузаконных и прямо незаконных финансовых операций, в которых задействованы и государственные, и корпоративные структуры, поддержки непризнанных и полупризнанных территорий и ведения локальных войн, зачастую также носящих прокси и гибридный характер. Все это постепенно размывает институт государств как главных акторов международной политики и одновременно является Третьей Мировой войной, которая уже идет и направлена против всех государств сразу. Применение ЯО в такой войне, в принципе, конечно, возможно — но лишь очень локально и в небольших количествах. Иными словами, реальным требованиям сегодняшнего дня отвечает мощная и действенная система ПРО и ПВО, способная предотвратить ядерные и неядерные удары по своей территории — при этом смысл слова “своей” расширяется, и изменяется, охватывая, в первую очередь, зону экономических и политических интересов, и небольшое число ядерных зарядов малой мощности, способных решать локальные задачи, преодолевая ПВО и ПРО противника.

Все разговоры о глобальном возмездии становятся не более чем разговорами, поскольку такое возмездие будет взаимным. Любой же из сторон, даже пропустившей локальный ядерный удар по зоне своих интересов, все еще будет что терять.

Остается последний и самый важный вопрос: готовы ли мыслить в таких же категориях другие ядерные страны? Притом, не только Россия и КНР, но и, к примеру, КНДР. И Индия с Пакистаном. И пороговый Иран. Насколько можно судить, ответ скорее положительный. Однако некоторая неопределенность всегда будет оставаться, придавая геополитической игре остроту и азарт.