“Геть від Києва?”

Единство страны снова испытывают на прочность. Новые вызовы не видны невооруженным глазом, но от того не менее опасны. 

Если власть будет их игнорировать — потенциальные риски могут превратиться в реальную угрозу. 

“Существует ли повод говорить об угрозе сепаратизма не только на Востоке, но и на Западе Украины? Есть ли реальные предпосылки для распада государства?” 

Это — цитаты из материала ZN.UA “Песня о Родине. Слова народные”, увидевшего свет в канун 2015 года. Тогда, опираясь на опрос общественного мнения, проведенный по нашей анкете Киевским международным институтом социологии (КМИС), мы попытались помочь нашим читателям заглянуть в неопределенное будущее, подытожив уроки недавнего прошлого и трезво оценив тревожное настоящее.

Вопросы, заданные нами почти пять лет тому назад, не утратили своей актуальности и по сей день. Возникли новые: стала ли более популярной идея федерализма, как граждане оценивают набирающую обороты децентрализацию? 

Еще раньше, в апреле 2014-го, мы инициировали исследование так называемой “подковы риска”. Опрос КМИС показал, что настроения в Днепропетровской, Херсонской, Запорожской, Одесской, Харьковской и Николаевской областях весьма далеки от тех, на который рассчитывал Кремль, к тому моменту уже укравший у нашей страны Крым. И даже “стреляющие” Луганская, и Донецкая области тогда продемонстрировали вполне преодолимый, при грамотной работе с ними, уровень пророссийскости. Пять лет назад многие уважаемые эксперты заявляли, что опрос ZN.UA доказательно продемонстрировал: эти области подавляющим большинством ассоциируют себя с Украиной и, возможно, унял анексионные аппетиты Путина. 

Исследования декабря 2014-го, проведенные КМИС во всех регионах страны, дали обильную пищу для размышлений политикам, экономистам, социологам, политологам, активистам, и просто неравнодушным, думающим гражданам. Самое главное — полученные данные доказательно опровергли популярные тогда слухи об угрозе гипотетического “западного сепаратизма”. Изучение общественного мнения в Ивано-Франковской, Львовской, Тернопольской, Закарпатской и Черновицкой областях убедило: несмотря на массовое получение паспортов соседних государств и активизировавшуюся трудовую миграцию, население Закарпатья, Буковины и Галичины однозначно связывает свою судьбу с Украиной.

По прошествии пяти лет ZN.UA решило повторить опрос в западных областях, полагая, что за это время ряд факторов мог повлиять на настроения в регионах. Среди них:

— нарастание темпов трудовой, и не только трудовой, миграции (данную проблему ZN.UA вместе с КМИС также исследовало в своем проекте “Кровотечение”); 

— обострение исторических дискуссий с Польшей, и языковых — с Венгрией; 

— публичное обсуждение наличия у политиков, представляющих соседние государства, территориальных претензий к Украине (в частности, заявление депутата польского Сейма от “Гражданской платформы” Славомира Нитраса о предложении премьер-министр Венгрии Виктора Орбана о захвате украинских земель и разделе их между его страной и Польшей). 

ZN.UA решило повторить вопросы, которые задавали жителям пяти западноукраинских областей в 2014 году, добавив лишь два новых — “Какими языками вы бы хотели, чтобы владели ваши дети для достижения успеха?” и “В каких странах в настоящее время работают ваши родственники?”

Убежденные в том, что подобные социологические опросы приносят практическую пользу тем, от кого в нашем государстве зависит принятие жизненно важных решений, мы считали особенно важным обнародовать наше исследование в период болезненной смены политических элит. Мы намеревались отследить динамику настроений и оценить степень реальной/предполагаемой угрозы регионального раскола. 

Всеукраинское исследование взглядов населения жителей трех регионов — Галичины (Ивано-Франковская, Львовская, Тернопольская области), Буковины и Закарпатья, — проводилось КМИС с 22 по 30 апреля текущего года. Опрошено 800 респондентов старше 18 лет, статистическая погрешность — 5% для Галичины, 7.2% для Закарпатья и Буковины.

Буковинский фронтир

Главное отличие Черновицкой области — присутствие на ее территории большой румынско-молдавской общины. По данным переписи 2001 г., пятая часть населения Буковины — около 20% — назвали себя румынами и молдаванами. А в трех районах — Герцаевском, Глыбокском и Новоселицком — они составляют более половины жителей.

Но успокоим тех, кто опасается, что жители области готовы массово поучаствовать в создании “Великой Румынии”: судя по данным соцопроса, в регионе сепаратистские идеи не пользуются большой популярностью. Среди предлагаемых ответов на вопрос “Какой вы видите судьбу Черновицкой области?” лишь 2,5% опрошенных жителей Буковины остановили свой выбор на том, что край должен присоединиться к Румынии. Впрочем, тенденция к росту есть: в декабре 2014-го таковых было только 0,5%.

Что ж, в Черновицкой области всегда присутствовали те, кто выступал за “воссоединение” региона с Румынией. Государства экономически более благополучного, нежели Украина. Государства, в состав которого Буковина входила в межвоенный период 1918—1940 гг. и военный 1941—1944 гг. Но очевидно, что в декабре 2014-го многие сторонники “воссоединения” боялись заявлять о своей позиции всего лишь через три месяца после Иловайска, тем более что в дни опроса шла оборона Донецкого аэропорта. 

Спустя пять лет после начала российско-украинской войны, когда ситуация на Востоке стабилизировалась, несколько поутихли и опасения быть обвиненным в сепаратизме. Буковинцы стали более откровенными. Хотя как в 2014-м, так и в 2019-м каждый десятый опрошенный — 9,1 и 9,5% соответственно — затруднились с ответом на вопрос, какой им видится дальнейшая судьба малой Родины.

Весьма примечательная цифра: если декабре-то 2014-го никто (!) из опрошенных не поддерживал идею федерализации, то в апреле 2019-го сразу 6,5% респондентов заявили, что хотят видеть Буковину субъектом будущей федерации. 

Эксперты, разбирающиеся в специфике региона, полагают, что за истекшие пять лет в области не столько прибавилось сторонников федерализма, сколько поубавилось тех, кто боится отвечать на это вопрос честно. В 2014-м приверженность идее федерализации могла быть воспринята как поддержка сепаратизма. Ведь войне на Востоке предшествовали митинги, участники которых под российским триколором требовали от Киева перехода к федеративному устройству Украины.

Заметно увеличилось в Черновицкой области число тех, кто выступает за расширение полномочий местного самоуправления и получение большей бюджетной самостоятельности в рамках пусть унитарной, но децентрализованной Украины. 

Пять лет назад только 20,8% респондентов выступали за подобное будущее Черновицкой области, а 69,7% — видели его в составе унитарной Украины в рамках действующей Конституции. Но в апреле 2019 г. настроения изменились. И как! Количество первых увеличилось почти в 2,5 раза (49,5%), а вторых сократилось вдвое (32%). Эксперты связывают усилившееся стремление буковинцев к расширению прав дотационного региона с успехами децентрализации в области, когда громады активно используют появившиеся финансовые средства для реализации местных социальных и инфраструктурных проектов. 

Основательно изменилось отношение жителей Буковины и к институту двойного гражданства. После пяти лет войны буковинцы стали куда более лояльными: в отличие от опроса пятилетней давности, в целом нынче сторонников второго паспорта лишь чуть-чуть меньше, чем его противников, которые серьезно потеряли в своих позициях. 

Если в декабре 2014-го только 8% опрошенных жителей области ответили “безусловно, да” на вопрос “Считаете ли вы, что Украина должна предоставить своим гражданам право получения двойного гражданства?”, а 12,5% респондентов — “скорее, да”, то в апреле 2019-го число категоричных сторонников двух паспортов увеличилось в три (!) раза — до 23,5%, а “склоняющихся” — до 20%. В 2019-м уменьшилось и количество тех, кто в 2014 г. выступал “скорее, против” двойного гражданства, — с 26,6 до 17,5%. И очень незначительно выросло число тех, кто нынешней весной решительно выступает против института бипатризма — с 25,6 до 28%. 

В ответе на вопрос “На ваш взгляд, с какой целью жители вашей области получают второй паспорт?” обращает на себя внимание то, что несколько увеличилось число тех, кто считает: второй паспорт “это первый шаг на пути к присоединению региона к Румынии” — с 11,6 до 15%. 

За пять лет вырос и процент тех, кто, отвечая на вопрос “Приведет ли разрешение двойного гражданства, на ваш взгляд, к росту сепаратистских настроений и расколу Украины?”, видит в институте бипатризма угрозу. Хотя в 2019-м по сравнению с 2014-м и уменьшилось число респондентов, полагающих, что второй паспорт, скорее всего, приведет к росту сепаратизма и расколу страны (с 28,3 до 17,5%), но видимо те, кто пять лет назад еще не вполне был уверен в этой угрозе, сегодня только ужесточили свою позицию. Ведь почти в три раза (с 10,3 до 27,5%) увеличилось число тех, кто категоричен в своей оценке: двойное гражданство опасно. Возможно потому, что возросло количество тех, кто считает раскол реальностью? 

Но есть и другие существенные изменения: почти в два раза выросло число буковинцев, которые полагают, что в двойном гражданстве нет никакой угрозы — с 12,9 до 20,5%. Незначительно уменьшилось число тех, кто выбрал ответ “скорее, нет” — с 26,5 до 23,5%. 

Опрошенные нами местные эксперты связывают увеличение сторонников института двойного гражданства не столько со стабилизацией ситуации на Востоке, сколько с ухудшением экономической ситуации в стране. Паспорт страны — члена ЕС дает буковинцам не столько возможность осматривать достопримечательности Бухареста (Праги, Лондона, Парижа, Берлина), сколько легально устроиться на работу в экономически благополучной стране. 

Не случайно выросло число тех, кто, отвечая на вопрос “На ваш взгляд, с какой целью жители вашей области получают второй паспорт?”, честно выбрал ответ — “Для того, чтобы легально трудоустроиться в странах ЕС”: с 56 до 84,5%. Другой по популярности ответ — “Для того, чтобы свободно ездить в страны ЕС” — набрал 57% (в добезвизовом 2014-м — 67,5%).

В своем стремлении стать гражданином еще одной страны менее всего интересует буковинцев участие в политических процессах в соседних государствах: если в 2014-м таковых было 1,1%, то в 2019-м — 3,5%. 

Показательны и ответы респондентов на вопрос “В каких странах сейчас работают ваши родственники?”: 31% буковинцев ответили, что в Италии, 21% — в Польше, 5% — в Чехии. А вот в соседней Румынии только у 0,5% опрошенных буковинцев работают родственники: что ж, бывшая метрополия может предложить куда менее выгодные условия труда, нежели Польша или Италия. А 42% респондентов вообще выбрали ответ “никто не работает за границей”. В эту цифру тяжело поверить, ее сложно объяснить, поскольку в регионе практически в каждой семье кто-то, да и “заробітчанин”. 

На шестом году войны выглядит дико, что буковинцы (как, впрочем, и галичане, и закарпатцы, и жители других регионов) не гнушаются ездить на заработки в Россию. Согласно данным опроса, у 5% жителей Черновицкой области родственники работают в РФ. В стране-агрессоре. Потому что надо кормить семью. Потому что так повелось со времен СССР. Потому что там наработаны связи. Потому что нет языкового барьера.

Кстати, о языке. Возможно, что отвечая на вопрос о родственниках-заробитчанах, респонденты немного лукавят. И реальная цифра буковинцев, отправившихся за “длинным рублем”, — выше. На эту мысль наводят другие данные — 25,5% опрошенных назвали знание русского языка условием достижения успеха для своих детей. Прогнозируемо высокий процент у английского языка — 84,5%. Очевидна популярность немецкого (24%) и польского (9%). Естественны 15,5% румынского. 

При этом 92% опрошенных жителей Черновицкой области полагают, что владение государственным языком поможет их детям. Надеемся, потому, что связывают будущее своих потомков с Украиной. 

Патриотизм по-галицки

Существует ли угроза сепаратизма в одном из самых надежных центров “соборности” — Галичине? Судя по результатам соцопроса, она минимальна. И пять лет спустя галичане все также стремятся сохранить “одну, єдину, соборну Україну”. 

Отвечая на вопрос “Какой вы видите судьбу Галичины?”, галичане отдавали предпочтение двум вариантам — в составе унитарной Украины в рамках действующей Конституции (47,3%) и в составе унитарной, но децентрализованной страны, предполагающей расширение местного самоуправления и большую бюджетную самостоятельность регионов (39,8%). Впрочем, число сторонников как первого варианта, так и второго чуть сократилось: в 2014-м их было 53,4 и 40,4% соответственно. 

За пять лет также уменьшилось и число сторонников присоединения Галичины к экономически благополучной Польше: в 2014-м их было 2,8%, а в 2019-м — только 1,5%. Эксперты связывают это, прежде всего, с реакцией жителей края на недавние жаркие исторические споры с соседним государством. 

Увеличилось в регионе количество “федералистов”. Если пять лет назад за Галичину как субъект федерации в составе федеративной Украины выступало аж 0% (!) опрашиваемых, то в 2019-м таковых оказалось уже 2,8%: слова “федерализм”, “федерация”, “федеративная” постепенно теряют свою токсичность для части галичан.

Возможно, стоит рассматривать это: 

— и как реакцию местного населения на недостаточно эффективное реформирование государства предыдущей властью и не слишком решительное продвижение в Европу; 

— и как свидетельство опасения перед возможным сворачиванием имеющихся, пусть и несколько вялых, изменений, а также гипотетическим торможением процесса дальнейшей евроинтеграции (подобные настроения фиксируются социологами). 

Не поддавая сомнению принцип единства, определенная прослойка галичан одновременно желает держаться немного подальше от ненадежного Киева, стремясь получить больше свобод — административных и финансовых. 

Впрочем, курс “Подальше от Киева!”, как видим, не трансформируется в вектор “Ближе к Варшаве!”. 

Вместе с тем, выросло число сторонников независимости региона. В 2014-м их было только 0,2%. В 2019-м уже 4,3% опрошенных жителей Львовской, Тернопольской и Ивано-Франковской областей мечтают о создании отдельного государства. Подозреваем, что речь идет преимущественно о тех, кто еще более критично оценивает государственнический и реформаторский задел пост майданной власти и еще более недоверчиво относится к новоизбранному президенту (заметим, на момент проведения опроса Зеленский формально еще пребывал в качестве кандидата, но его победа выглядела неизбежной). 

Не удивительно, что соответственно изменились и оценки галичан перспектив гипотетического Галицкого государства. 

Если в 2014-м 84,2% респондентов ответили, что “Галицкое государство не может состояться, так как Украина едина”, то в 2019-м такого мнения придерживаются только 68,5%. Незначительно, однако уменьшилось количество идеалистов: с 5,9 до 7% увеличилось число респондентов, полагающих, что Галицкое государство не состоится, поскольку не имеет самостоятельной экономической перспективы. И чуть-чуть упал процент испытывающих иллюзии, что создание Галицкого государства ускорит процесс интеграции региона в ЕС — с 5,4 до 4,3%. Впрочем, эти колебания — ничтожны с учетом погрешности. 

Майдан и война дали толчок новой волне патриотизма, впрочем дальнейшие разочарования и опасения реванша (отчетливо обозначившиеся в ходе президентской кампании) стали медленно трансформировать его в патриотизм галицкий. Но пока не превратили его в отчетливый галицкий сепаратизм. 

Победа Зеленского и потенциальная оценка связанных с этим угроз (очевидных и гипотетических), похоже, в который раз убедили значительную часть галичан в том, что они — скрепляющий раствор, обеспечивающий прочность украинского государственного здания. Разочарование Киевом порождает федералистские настроения, “соборный” скепсис понемногу увеличивает число сторонников отделения. Но массовая убежденность галичан в своей миссии “стражей государственного единства” берет верх. Отсюда — и почти двукратное уменьшение числа сторонников присоединения к Польше (особенно на фоне некоторого обострения отношений между странами). И существенное увеличение числа тех, кто считает, что создание на основе региона нового государства ускорит процесс распада Украины: количество тех, кто так полагает, выросло в четыре раза — с 5,5 до 22,3%. 

Косвенным подтверждением усиления страха перед угрозой дезинтеграции государства можно считать и относительный рост решительных противников института двойного гражданства — с 44,6 до 48%. Общее количество тех, кто выступает против такого шага, выросло и достигло 67,5%. 

Хотя несколько выросло количество тех, кто лояльнее относится к легализации двойного гражданства. И это тоже объяснимо. Несколько разуверившись в скорой интеграции страны в европейское сообщество, часть галичан обозначает готовность интегрироваться в ЕС индивидуально. 

Если в декабре 2014-го за “узаконенный” второй паспорт выступали (категорически и с оговорками) 21,5% опрошенных галичан, то в апреле 2019-го — 24,8%. 

Еще одно приметное обстоятельство: общее число тех, кто полагает, что двойное гражданство приведет к росту сепаратизма и расколу, подтаяло с 57,5 до 53,6%. 

Эксперты полагают, что отвечая на вопрос об узаконивании бипатризма, многие жители региона имеют в виду паспорт гражданина страны ЕС, а не гражданина России. Именно поэтому не все видят во втором паспорте угрозу территориальной целостности Украины. Впрочем, угроза территориальной целостности может исходить не только с Востока. 

Насколько можно судить, галичане воспринимают второй паспорт —как пропуск на легальную работу в экономически благополучных странах Евросоюза, возможность прокормить свою семью. А согласно результатам исследования, у половины опрошенных жителей региона родные зарабатывают на жизнь за границей. 

География широкая: Польша (31,8%), Италия (14,8%), Чехия (11%), США (6,3%), Испания (3,5%), Канада (3%), Португалия (2,5%), Франция (2,3%). По-прежнему галичане ездят на работу и в Россию. Таковых родственников оказалось у 6% галичан. Напомним, что сопоставимые цифры дал ответ на аналогичный вопрос и на Буковине. 

В действительности, западноукраинских гастарбайтеров в РФ наверняка больше. Это подтверждают, в частности, неофициальные данные. А еще — на подобные мысли наводят данные другого исследования, проведенного ZN.UA в 2018-м году — “Кровотечение”. Тогда, изучая причины и масштабы трудовой миграции, мы получили довольно неожиданные данные: 49,4% опрошенных в западных областях оправдывали заробитчанство в России. Согласны: оправдывать и работать — не одно и то же. Но, опираясь, в том числе на мнения экспертов, можем предположить, что часть респондентов были не вполне искренни с социологами, когда речь заходила о работе их родственников в стране-агрессоре. 

С другой стороны, очевидно, что все большая часть заробитчан-галичан ориентируется, в первую очередь, на рынок стран, экономически более благополучных. Это подтверждают и ответы на вопрос “Какими языками вы бы хотели, чтобы владели ваш ребенок/ваши дети для достижения успеха в своей жизни?”. Польский, вопреки ожиданиям, в этом списке только четвертый (32%) после украинского (93%), английского (88,5%), немецкого (41%). Польшу жители трех галицких областей рассматривают уже не как желанную цель, а как ворота на пути к ней. И, кстати, сама цель может находиться не только на Западе, но и на Востоке: основания так думать ответы 10,8% считающих, что будущее — за знатоками китайского языка. 

Что ж, галичане расширяют горизонты возможной миграции. Но уверенность подавляющего большинства в том, что дети должны знать родной язык, не может не вселять надежду. 

Европейский хутор 

Закарпатье, пожалуй, всегда было самым автономным местом страны. Более автономным, чем Автономная республика Крым, где осязаемая часть населения тянулась к черезпроливной России, а экономика была прочно завязана на материковую Украину. Закарпатцев же жизнь приучила полагаться на себя. И не слишком полагаться на центральную власть. “Коли в Києві — сонце, в нас ще тінь від гір”, — фраза достаточно емко характеризует отношение к столице.

История принуждала обитателей региона приспосабливаться к различным властям и сосуществовать с разными этносами. Периферия Австро-Венгрии, глубинка Чехословакии, провинция Венгрии, отшиб Советского Союза (кстати, одно из последних территориальных приобретений СССР, к которому край официально был присоединен лишь 1945-м). 

Сепаратизм обитателей этого региона (активно подогреваемый извне) изрядно преувеличен. Региональная самость — характеристика более точная. Самость, рожденная потрясениями, испытанная веками. 

Тем любопытнее изменения, произошедшие в настроениях тамошних жителей за последние пять лет. Причем они наиболее существенны не только в масштабах Западной Украины, но, полагаем, страны в целом. 

В декабре 2014-го именно закарпатцы выглядели наибольшими государственниками. 91,5% видели будущее своего края в составе унитарной централизованной Украины (для сравнения среди галичан таковых было немногим более половины, среди буковинцев — чуть больше 2/3). Пять лет спустя именно среди жителей этой области оказалось наименьшее количество стойких унитарщиков — всего 26%. Их число за эти годы сократилось более чем в три с половиной раза. 

В чем причина метаморфозы? 

Практически единодушная поддержка железобетонной цельности в 2014-м была, скорее всего, авансом постмайданной власти. И одновременно страхом, что начавшаяся война может привести к развалу государства. Как любят шутить на Закарпатье, “Ми — хутір, але хутір український”. 

Пять лет спустя страхов стало меньше, разочарований — больше. То, что ныне половина населения региона выступает за децентрализацию, широкие полномочия местного самоуправления и масштабную бюджетную самостоятельность, — объяснимо. В словосочетании “украинский хутор”, акцент отчетливо переносится на второе слово, при сохранившемся желании не отказываться от слова первого. 

Надежды на Киев здесь отчетливо меньше, чем в иных регионах Западной Украины. Именно закарпатцы лидируют в списке тех, кто видит свою область субъектом федерации в составе возможной федеративной Украины (8%, более чем двукратный прирост менее чем за пять лет). Более того — 4% ратуют за присоединение к Венгрии (цифра не угрожающая, но в сравнении с декабрем 2014-го она увеличилась в 13 раз). 

Что стоит за этим?

Первое. Децентрализация в области продвигалась, мягко говоря, не слишком активно, в первую очередь из-за противодействия областной власти. Так что крен настроений в сторону расширения местного самоуправления — не столько оценка происходящего, сколько характеристика ожиданий. Стремление иметь бо́льшую финансовую независимость и нежелание зависеть от меняющихся настроений центра полностью отвечают характеру закарпатцев. По утверждениям местных экспертов, природные “децентровые” настроения подогревают еще и местные князьки, видящие в будущем перераспределении потоков и полномочий механизм укрепления собственной власти. 

Второе. Прирост числа сторонников федерализации, по нашим данным, случился не только ввиду относительного роста приверженцев девиза “Геть від Києва!”, но и за счет некоторого увеличения числа тех, кто видит в федерализации противоядие возможному поглощению края Венгрией. Их логика: максимальная автономность региона позволит ему быстрее и успешнее развиваться, что ослабит раскольнические настроения. Трудно достоверно подсчитать численность сторонников подобной идеи. Еще труднее прогнозировать, насколько они правы. 

Третье. Увеличение числа приверженцев не только федерализма, но и присоединения региона к Венгрии, может свидетельствовать не столько о существенном росте провенгерских настроений, сколько об уменьшении числа полагающихся на Киев. 

Те, кто не против смены столицы, руководствуются разными соображениями. Часть сторонников курса на Будапешт — собственно этнические венгры, в тревожном 2014-м подсознательно опасавшиеся вслух говорить о своих чаяниях. Другая группа — патерналистски настроенная часть населения, впечатленная степенью заботы Венгрии о соплеменниках. Скажем, возможность закарпатских фермеров-мадьяр покупать сельхозтехнику за 20—30% цены является предметом нескрываемой зависти тамошних аграриев. 

Не ставя под сомнение корректность проведенного исследования, обратим внимание на одну деталь. Настроения, отраженные в публикуемых опросах, могут быть не столько общей точкой зрения, сколько мнением тех, кто остался. Закарпатцы, в силу близости края к госгранице, всегда активно пополняли ряды заробитчан. Но в последние годы (безвиз помножился на фрустрацию) поток усилился. По имеющимся сведениям, выторг местных пекарен за последние годы уменьшился на 30—50%, что может свидетельствовать о серьезном оттоке граждан. Отчасти усилившееся желание видеть своей родиной Венгрию некоторые эксперты связывают с настроениями той части населения, которая не готова ехать на заработки, не удовлетворена своим экономическим положением и рассчитывает на большое внимание государства. Мотив: Украина плохо заботится о нас, пусть заботится Венгрия. 

Наблюдатели отмечают не столько рост провенгерских настроений в крае, сколько ослабление предубежденности (враждебности) в отношении соседей. Живых носителей памяти о бое на Красном поле и расстрелах на Верецком перевале почти не осталось. Новые поколения, особенно молодежь, в массе своей считают кровавые страницы украино-венгерской истории перевернутыми. Для них Венгрия — не заграница, а место “за забором”, она близка, доступна, привлекательна. Дает возможность получить качественное образование и достойный заработок. Для многих “запаркання” — трамплин для дальнейшего покорения Европы. Немало заробитчан, попробовав свои силы в почти домашней стране-соседке, затем отправляются в более благополучные страны. Например в Чехию (именно там, согласно исследованию, трудится наибольшее число родственников опрошенных — 35,5%), Австрию и Германию (21,5% закарпатцев считают, что для достижения успеха их дети должны владеть немецким). 

Приведем еще одно популярное в крае выражение — “Закарпатье — пятый член Вышеградской группы”. Сей афоризм — не только демонстрация отстраненности от Киева и большей (по мнению местных жителей) проевропейскости закарпатцев, но и отрицание вассальности по отношению к Будапешту. 

Дальнейшее сближение с Венгрией здесь считают процессом достаточно естественным. Относятся к этому сближению вполне прагматично. Число тех, кто высказывается за узаконенное право иметь второй паспорт, здесь всегда было высоко (заметно выше, чем в других регионах Западной Украины) и выросло еще. За пять лет — более чем на 8%. На сегодняшний день тех, кто решительно либо с оговорками выступает за бипатризм, — 65% (в полтора раза больше чем на Буковине, в 2,6 раза больше, чем на Галичине). И что характерно, за неполных пять лет в три раза уменьшилось число тех, кто на вопрос “Должна ли Украина предоставлять своим гражданам право получения двойного гражданства?” ответил: “Скорее нет”. 

Второй паспорт на Закарпатье за эти годы стал вещью будничной, одни убедились в его полезности, у других отчасти развеялся страх перед угрозами, которые может нести массовое увеличение числа бипатридов в крае. С 28 до 15,5% сократилось количество полагающих (безоговорочно либо с оговорками), что снятие запрета на двойное гражданство приведет к росту сепаратистских настроений и расколу Украины. Число тех, кто видит в легализованном бипатризме первый шаг к возможному присоединению к Венгрии, за пять лет выросло несущественно — с 1,4 до 2%. 

Более половины (51%) рассматривают второй паспорт как инструмент свободных поездок в Европу, 86% — как средство легального трудоустройства в ЕС. И только 1,5% — как механизм участия в общественных и политических процессах. Заметим, правда, что в 2014-м такой вариант ответа не выбрал ни один из опрошенных. С другой стороны, на фоне численности венгерской диаспоры в Закарпатье (12%) и с учетом статистической погрешности (7,2% для этого региона) цифра значительной не выглядит. Как и количество обладателей венгерский паспортов, которых на автобусах возили голосовать за Орбана. 

Напоследок об одном обстоятельстве, напрямую в исследовании не отраженном. Закарпатье — край не только садоводов, пасечников, виноделов, но и контрабандистов. Теоретическое поглощение региона Венгрией лишает заработка внушительную массу населения. “Контрабас” — гарант державності на Закарпатті”, — еще одна популярная местная шутка… 

Игла для сшивания или нож для расчленения? 

Перейдем к выводам. Основываясь на полученных исследованиях, можем заключить следующее. 

Первое. Подавляющее большинство жителей западных областей пока по-прежнему связывают свое будущее с Украиной. Очевидная вероятность раскола страны, дезинтеграции государства, масштабного распространения сепаратизма/ирредентизма по-прежнему не прочитывается. Однако за пять лет наметился рост “антисоборных” настроений. Если власть будет и далее игнорировать эту тенденцию, риск легко трансформируется в реальную угрозу. 

Второе. Заметный рост популярности децентрализации очевиден и объясним. 

Во-первых, это ответ власти, реакция на “холостой ход” большинства реальных реформ, свидетельство возрастающего недоверия к Киеву.

Во-вторых, это демонстрация позитивных ожиданий (порою завышенных), связанных с начавшимся перераспределением финансовых потоков и властных полномочий между центром и регионами. Любой успех децентрализации эти ожидания разогревает. 

В-третьих, это защитная реакция на ощущение угрозы пророссийского реванша. На Западе (в Галичине — в большей степени, на Буковине и Закарпатье — в меньшей) подсознательно хотят “отодвинуться” не только от столицы, но и от тех регионов, где постмайданная трансформация, по их мнению, пустила менее глубокие корни. 

В-четвертых, это естественное проявление “особости” данных регионов. Данные области географически и отчасти ментально более близки к Европе. Чуть более мобильны и чуть менее патерналистски настроены, чем те, кто пробыл в российской “тюрьме народов” и советской “семье народов” дольше. На этих землях расценивают единство Украины как исторический фактор, а не как географический, воспринимают соборность идеологически, а не инерционно.

Польша, Венгрия и Румыния для большинства “захидняков”, по объективным и субъективным причинам, по-прежнему не “свои”. Но за последние годы (Майдан, война, безвиз) Варшава, Будапешт и Бухарест стали для многих чуть ближе, а, скажем, Харьков и Одесса — чуть дальше. Не говоря уже о Донецке, Луганске и Симферополе. Генетически заложенная привычка к сменам режимов и гербов, навык полагаться на себя, способность сужать понятие “родина” до размеров края, просыпаются, когда засыпает очередная надежда. 

Децентрализация — самая популярная и (пока) самая безобидная форма бегства от Киева. Но если для одних — это попытка удалиться на безопасное расстояние, то для других (возможно) — приготовление к окончательному побегу. 

Завершение процесса децентрализации может стать для Украины как первым шагом к будущему процветанию, так и первым шагом к грядущему развалу. И это будет зависеть не только от реального повышения экономической состоятельности областей и районов. Если центральная власть сумеет сохранить разумную степень контроля над регионами, если она перестанет быть руководящей, но сумет стать направляющей силой, государство только укрепится. Если децентрализация превратит единую страну в союз удельных княжеств, ее дальнейшее существование в прежних границах окажется под вопросом. И свои ответы на эти вопросы есть по обе стороны госграницы. 

В связи с этим напомним (ZN.UA уже писало об этом), что масштабный план упокорения Украины предусматривал несколько сценариев. Один из них предполагал использование децентрализации как инструмент постепенного, последовательного расслоения нашей страны, приводящего в конечном итоге к ее фактическому развалу. По мнению кремлевских стратегов, последовательное предоставление регионам большей финансовой независимости, автономии в области культурной и языковой политики, административной самостоятельности должно стать лишь трамплином к последующей федерализации. Информационные усилия Москвы, помноженные на все более очевидную беспомощность Киева в сфере региональной политики, должны по мнению руководства страны-агрессора, должны не только ускорить процесс, но и перевести его в нужное русло. Москва стремится получить контроль над раздробленной страной, окончательно превратив Киев из центра принятия решений в декоративную столицу декоративного государства. Кремлю не удалось добиться “особого статуса” для оккупированного Донбасса, ныне он взяла курс на “особый статус” для каждого региона. 

Настроения населения, зафиксированные в ходе проведенного нами исследования, убеждают, что даже на Западе страны, своеобразном форпосте “соборности”, не видят в децентрализации особой угрозы и все чаще считают федерализацию благом. Властвовать, разделяя — старый прием, и Москва может им воспользоваться, если Киев утратит контроль над процессом раскрупнения государства. 

Децентрализацию можно сравнить с ножом — им можно нарезать хлеб, а можно зарезать. Нельзя допустить попадания этого обоюдоострого инструмента в чужие руки. 

Третье. Увеличение числа сторонников федерализации, отделения и присоединения к другим государствам — симптом того, что лозунг “Геть від Києва!” уже приобретает не только “вегетарианские” формы. И все больше граждан не считают нужным (не боятся) этого скрывать.

Четвертое. При некоторой схожести судеб настроения в Галичине, на Буковине и Закарпатье не тождественны.

В Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской областях — больше твердых “унитарщиков”, снизился процент сторонников возможного присоединения к Польше, не подверглось серьезной коррекции число поклонников децентрализации. Но при этом — налицо рост числа “самостийщиков”.

А в Черновицкой и особенно Закарпатской областях — резкий скачок приверженцев децентрализма. Но при этом на Закарпатье более либеральное, чем на Буковине отношение к институту двойного гражданства. В Закарпатской области за бипатризм — 65% (из которых 40% категорически поддерживают подобный шаг), в Черновицкой — 43,5%. На Буковине видят в легализации второго паспорта прямую угрозу сепаратизма и раскола —27,5% (и этот показатель вырос более чем на 17%), на Закарпатье — только 7%. Всего 2% закарпатцев считают второй паспорт прелюдией к “вливанию” в Венгрию, а вот 15% буковинцев рассматривают “европаспортизацию” как первый шаг присоединения к Румынии. И это при том, что число сторонников “ухода на Запад” в этих областях сопоставимо. 

Что стоит за этими цифрами? На наш взгляд, хотя бы то, что подсознательных противников поглощения края страной-соседкой в Черновицкой области больше, чем в Закарпатской. Более точную оценку этим и другим данным должны дать специалисты, а выводы, причем оперативные и трезвые, надлежит сделать тем, на кого возложена ответственность за судьбу государства и его граждан. 

Можем предположить, что замеры настроений, скажем, в Волынской, Ровненской и Хмельницкой областях наверняка показали бы еще больший разлет во взглядах жителей Западной Украины. 

Можем предположить, что приверженцы федерализации либо отделения приобрели дополнительных сторонников не только в западных регионах страны. 

Нам, безусловно, польстило внимание Службы безопасности, не так давно узревшей в нашей инициативе “отдельные признаки состава преступления, предусмотренного ст. 110 Уголовного кодекса Украины” (посягательство на территориальную целостность и неприкосновенность). 

Думается, государство только выиграло, если бы его ответственные службы были столь же внимательны к настроениям населения. Столь же пристально, как документацию КМИС во время обыска, изучали тревоги и надежды граждан, анализировали природу и динамику взглядов. 

Чтобы реформировать страну, нужно, как минимум, знать, какая она. 

 

Владимир КРАВЧЕНКО, обозреватель отдела международной политики ZN.UA

Сергей РАХМАНИН, первый заместитель главного редактора