ФСБ удлинили руки

Оба документа были приняты в окончательном третьем чтении как Государственной думой, так и Советом федерации. Оба носят скандальный характер и вызвали многочисленные протесты. Правозащитники просили президента их не подписывать, то есть наложить вето. Но сам Дмитрий Медведев на совместной пресс-конференции с канцлером ФРГ Ангелой Меркель в Екатеринбурге, отвечая на вопрос немецкой журналистки, сказал откровенно: “Я бы не очень хотел сейчас комментировать те изменения в законодательстве, которые у нас проходят, но... во-первых, я хотел бы обратить внимание на то, что это наше внутреннее законодательство, а не международный акт. Во-вторых, каждая страна имеет право на совершенствование своего законодательства, в том числе и в отношении спецслужб... И то, что сейчас происходит, — я хотел бы, чтобы вы об этом знали, — сделано по моему прямому поручению”. Высшее должностное лицо России тем самым подтвердило, что защищать граждан от произвола он не только не намерен, а наоборот, возводит его в юридическую норму.

Характерно, что закон был разработан самой ФСБ и внесен в парламент правительством России. Он дает право сотрудникам органов объявлять “официальное предостережение” тем, кто своими действиями может способствовать совершению преступления. Человек еще ничего не сделал, и неизвестно, сделает ли, но его уже предупреждают. По закону наказание следует только за действие или бездействие, если оно приводит к нарушению закона. За мысли наказывали только в тоталитарных государствах. Кто не помнит, как это было в государстве рабочих и крестьян, где так вольно дышал человек, пусть почитает роман Джорджа Оруэлла “1984”.

Оппозиционеры и правозащитники неоднократно заявляли, что документ развязывает властям руки для борьбы с инакомыслящими. Представители органов пытались убедить общественность в том, что ничего страшного не будет. “Это исключительно профилактическая мера, направленная на то, чтобы предостеречь человека от возможности совершения более тяжкого проступка в будущем”, — утверждал заместитель директора ФСБ России Юрий Горбунов. Если следовать этой логике буквально, то предостерегать нужно всех. Мало ли кто о чем подумал, написал в личном письме, сказал на кухне или рассказал анекдот! От слов к делу часто один шаг — и где ясные и законные критерии того, что сказанное или написанное действительно представляет опасность совершения террористического акта или способствование ему? А если Большой брат ошибается и “и дум высокое стремленье” никакой опасности не представляет, а человек уже занесен в черные списки?..

“Официальное предостережение” должно вручаться гражданину не позднее чем через пять дней после принятия органами соответствующего решения. Предусмотрены и санкции за неповиновение законному распоряжению или требованию сотрудника органов ФСБ, а также за препятствия исполнению им служебных обязанностей от штрафов до административного ареста на срок до 15-ти суток. Ко второму чтению из текста законопроекта были исключены положения об опубликовании текстов представлений и официальных предостережений в СМИ. Очень хотелось публично заклеймить врагов и выставить их на всеобщее осуждение — но на данный момент решили, что это слишком. Как разъяснил председатель комитета Государственной Думы по безопасности Владимир Васильев, “предостережение и приглашение на профилактическую беседу будет либо направляться с уведомлением, либо вручаться. И если гражданин не захочет явиться на профилактическую беседу, к нему не будут применяться никакие меры”.

Попробуйте не явиться! Органы зря не вызывают, если не приходите — значит чувствуете за собой что-то. А прибудете для душевного разговора, то вам сразу все и объяснят, и будете после этого доказывать, что вы не двугорбое (иногда одногорбое) животное. Председатель президиума московской коллегии адвокатов Игорь Трунов заметил: “У нас и так полицейское государство — количество сотрудников правоохранительных органов на душу населения в пять-шесть раз превышает все цивилизованные стандарты, а тут еще и расширение полномочий и инструментов давления ФСБ. У нас живо в воспоминаниях правопреемство ФСБ от КГБ, и это решение только подтверждает опасения... Медведев говорит, что мы наметили себе курс к правовому государству, демократии посредством либерализации уголовного законодательства и реформы МВД. А тут параллельно с этим берут и усиливают ФСБ!”.

Вообще любые действия правоохранительных органов должны осуществляться при наличии серьезных на то оснований. В первую очередь — после возбуждения соответствующего дела, как это предусмотрено процессуальными нормами. Но в подписанном президентом законе ничего об этом не говорится. Налицо нарушение важнейшего принципа. И юрист Дмитрий Медведев закрыл на это глаза сознательно.

Как написано в законе, предостережение выносится за “действия, вызывающие возникновение причин и создающие условия для совершения преступлений”. Такое определение дает возможность для различных толкований. Судить о том, возникнут ли когда-нибудь “причины и условия”, каждый оперативник может по собственному усмотрению — по сегодняшнему настроению или исходя из погодных условий. Если следовать тексту закона буквально, то послать предостережение и вызвать на профилактическую беседу можно даже президента или премьера. Вдруг в какой-то момент ретивому сотруднику ФСБ покажется, что они своими действиями или в своих выступлениях способствуют “возникновению причин” для терроризма на Северном Кавказе, а возможно, и в других регионах?! Во всяком случае, нужно серьезно присмотреться к словам и действиям президента Чечни Рамзана Кадырова и иже с ним.

Но в первую очередь “причины и условия” относятся к журналистам. Про “отдельные СМИ” авторы поправок сказали прямо в пояснительной записке к проекту закона, где к признакам экстремистской деятельности прессы наряду с “утверждением культа индивидуализма и насилия” отнесено и “неверие в способность государства защитить своих граждан”. Вот напишут, что жестоко поступили с участниками митинга, который не нравится властям, — значит, не верят в способность государства обеспечить безопасность и покой граждан. Так что теперь любой журналист и редактор каждый день может ожидать предостережения.

Вообще умению российских органов изобретать собственный особый велосипед и быть впереди планеты всей можно только удивляться. В США есть понятие предварительных допросов. Обратим внимание — именно допросов, а не предостережений, и только в рамках проводимого расследования. Иначе my house is my castle: мой дом — моя крепость, руки прочь. У правоохранительных органов ФРГ вообще нет такого понятия — предостережение. Если ведется следствие, то действуют в соответствии с процессуальными нормами, а если следствие не ведется, то и говорить не о чем. Во Франции ведут профилактику правонарушений, но в отношении несовершеннолетних. И, наконец, в Великобритании применяется полицейское предупреждение вместо передачи дела в суд. Но это определенная законом форма наказания за совершенное не очень серьезное правонарушение. О нем совершается запись в полицейском протоколе и в личном деле правонарушителя.

Недавно президиум правительства России одобрил законопроект, согласно которому нынешние и бывшие секретоносители будут проверяться при заявке на получение загранпаспорта три месяца вместо одного. И это в век компьютеров, электронных баз данных и прочих достижений науки и техники! Можно подумать, что имеющих доступ к военным и государственным тайнам в России — миллионы, как тут за месяц успеть... А если гражданин никакого отношения к тайнам не имеет — то чего его месяц проверять? Кстати, это относится и к нашим органам: где и в каких архивах ищут они криминал? Человек допущен — зачем его проверять? Скорее всего, не о секретах беспокоятся, а о приобретении дополнительных рычагов воздействия на российских граждан. А как их использовать, те, кому положено, знают. Тем более, что в случае отказа жаловаться все равно некому.

Президент Медведев все чаще жонглирует либеральными сентенциями. На встрече с министром юстиции Александром Коноваловым он предложил сократить основания, по которым к обвиняемым в уголовных преступлениях в качестве меры пресечения применяется арест. “Мы приняли решение по экономическим преступлениям, но есть масса других нетяжких преступлений, где точно никакого резона отправлять человека за решетку нет”. Для российских силовиков это страшнее всего. Как это — не сажать? Где это в большой и великой России слыхано?

Поэтому лихорадочно предусматриваются меры противодействия, благо все обостряющаяся ситуация на Северном Кавказе, расширение географии действий боевиков, постоянные нападения на милиционеров, а в последнее время — и на военные колонны дают основания для требований ужесточения режима. И Медведев не может это не учитывать.

Есть еще один фактор. Положение расшатывается возрастающей активностью неполитических организаций. В подмосковных Химках завязались сражения милиции с местными экологами. Вспышки такого противостояния возникают повсюду, захватывая и северную столицу: вспомним борьбу с возведением здания Охта-центра в Санкт-Петербурге. Чаще всего общественности отстоять свои права не удается, но в стране формируется очень опасная для чиновников тенденция активного противодействия их произволу. И последних, как и тесно связанных с ними силовиков, это крайне нервирует. Ссориться с чиновно-бюрократическим аппаратом Медведев не может по определению, поэтому приходится либеральные речи перемежать с реальной юридической жесткостью.

У нас до принятия подобного закона дело пока не дошло. Но наиболее ретивые правоохранители уже попытались вызывать журналистов для профилактических бесед. Начавшийся скандал заставил от такого грубого нарушения закона отказаться. Тем не менее, прецедент налицо. Во всяком случае, любителей использовать передовой зарубежный опыт у нас хватает. Не хотелось бы, чтобы от улучшения, чаще видимого, отношений с Россией оттуда пришло именно это. Нам длинная рука Большого брата совершенно не нужна. Знаем, к чему это приводит, и повторения не жаждем.

Юрий РАЙХЕЛЬ