“Этот вопрос выживания, а не прибыли”. Интервью с гендиректором АрселорМиттал Кривой Рог о перезапуске производства

 Металлургическая промышленность Украины оживает. Вслед за Запорожсталью запускает домны крупнейший производитель стали в Украине, компания АрселорМиттал Кривой Рог. Генеральный директор АМКР Мауро Лангоардо также вернулся в Украину и лично управляет запуском. В интервью НВ Бизнес он рассказывает, в каком режиме будет работать завод, смогла ли компания решить проблему заблокированных портов и как вся группа AcelorMittal перестраивает работу в обход России.

Поддержка от владельцев

— На прошлой неделе Лакшми и Адитья Митталы обратились к работникам АрселорМиттал Кривой Рог. Могли бы вы более подробно рассказать о реакции собственников корпорации на российскую агрессию в Украине?

 — С 24 февраля я ежедневно несколько раз разговариваю с господином Митталом и с Виджаем Гойялом, управляющим сегментом СНГ нашей корпорации. Со стороны руководства ArcelorMittal есть полная поддержка. С первого дня они дают нам простор для принятия решений, они интересуются всеми деталями и поддерживают нас на 200%.

По согласованию руководства корпорации АрселорМиттал Кривой Рог продолжает выплачивать зарплату всем нашим работникам. Мы также уплатили налоги в объеме примерно $75 млн вперед. Кроме того, ArcelorMittal направил $2 млн на гуманитарную помощь в Украине и закупку лекарств для медицинских учреждений Кривого Рога.

С самого начала российской военной агрессии мы вместе предусмотрели все, чтобы после вынужденной остановки восстановить АрселорМиттал Кривой Рог как можно скорее. В конце прошлой недели запустили одну из доменных печей и готовимся запустить еще одну.

— Боевые действия были вдали от Кривого Рога. Почему вы приняли решение остановить производство?

 — Есть несколько причин, почему в первые дни вторжения мы приняли эти меры предосторожности.

Когда началась горячая фаза войны, нам было тяжело понять масштаб вторжения. Поэтому мы останавливали наши агрегаты безопасным способом, чтобы не допустить их поломки в случае внезапной остановки.

В первую очередь, мы думали о безопасности людей. В первый же день мы увидели риски, связанные с тем, что люди, идя в убежище во время воздушной тревоги, не оставляют оборудование включенным, и это могло привести даже к взрыву на производстве. Это была первая причина, и мы решили остановить оборудование, которое невозможно мгновенно выключить.

Другой важный фактор — у нас не было четкого понимания, насколько стабильны будут поставки электроэнергии. Внезапное отключение могло бы полностью и надолго разрушить наше оборудование. Доменные печи не могут выдерживать полное прекращение энергоснабжения. Поэтому в начале марта мы решили в безопасном режиме остановить наши доменные печи и процессы металлургического производства — так чтобы мы могли все перезапустить, как только будет больше понимания, что происходит.

Две наши коксовые батареи продолжают работать на технологическом минимуме, еще четыре находятся в горячем простое. Нельзя говорить, что они полностью отключены, но процессы приостановлены. Однако мы поддерживаем необходимый температурный режим, чтобы сохранить огнеупоры. Эта временная пауза — вынужденный шаг, позволяющий не причинить непоправимый ущерб оборудованию.

Также с начала активного вторжения сложно было организовать непрерывную поставку сырья на предприятие. Я имею в виду не только уголь, но и горючее. Когда началось вторжение, мы предположили, что в стране возникнет дефицит горючего. Поэтому мы подготовили несколько сценариев, согласно которым могли использовать имеющиеся у нас запасы горючего так, чтобы обеспечить работу производственных объектов и продолжать добычу на ГОК.

— Вы продолжаете производство железорудного сырья?

 — Да, наш горный департамент работает примерно на 30% довоенного уровня.

Ранее ГОК производил сырье, в основном, для нужд нашего металлургического производства. Поэтому у нас не хватает возможностей транспортировать и экспортировать железорудный концентрат в том количестве, которое мы способны производить. Сейчас работаем над тем, чтобы сделать еще один пункт погрузки концентрата для экспорта. Это позволит нам продавать концентрат, если металлургическое производство не сможет его использовать, а горный департамент будет работать на 100% мощности.

— Как работает ваш производитель известняка АрселорМиттал Берислав?

 — К сожалению, это предприятие находится на территории, которая сейчас оккупирована агрессором. Этот поселок Архангельское на реке Днепр, в 80 километрах к югу от Кривого Рога. Сейчас производство остановлено. Мы поддерживаем связь с некоторыми нашими людьми оттуда, насколько нам известно, они, к счастью, в порядке. После освобождения этих территорий мы готовы быстро перезапустить производство.

Новые поставщики и потребители

— А для кого вы производите кокс сейчас?

— Коксовые печи невозможно остановить, поэтому определенные объемы кокса накапливались. Мы нашли возможность продавать кокс внешним потребителям, хотя это для нас новая практика, раньше мы потребляли весь свой кокс. Поймите — это не вопрос цены или заработка. Это вопрос выживания, а не прибыли.

— Кто стал потребителем концентрата и кокса? Это исключительно экспорт на другие предприятия группы ArcelorMittal?

 — В первую очередь, мы стараемся сотрудничать с другими предприятиями группы в Европе. В частности, в Польше. Было непросто убедить их покупать наш кокс, ведь из-за трудностей со снабжением угля нужных сортов, мы не можем соблюдать все требования к “рецептуре” кокса.

Также изменились цепочки поставок угля здесь. Раньше мы брали 30% угля из АрселорМиттал Темиртау (Казахстан), который отгружался по железной дороге через Россию. Сейчас этой возможности нет. Наши коллеги из Казахстана пытаются найти новые маршруты, но до сих пор они не разработаны для такого большого количества грузов.

Благодаря нашей сестринской компании в Польше, мы смогли привезти несколько составов польского угля конкретного типа, недостающего в наших запасах.

Так что нам пришлось полностью перестроить наши логистические цепочки как для поставки сырья к нам, так и для поставки нашей продукции заказчикам.

— Правильно ли я понял, что по углю и коксу вы начали кооперацию с Метинвестом?

— Да. Пока это пробные партии. Раньше мы не использовали их уголь. У него есть определенные особенности, влияющие на качество кокса. Поэтому нужен новый “рецепт”, который мы разрабатываем. Метинвест готов брать у нас избыток кокса из-за того, что они из-за войны потеряли возможность производить свой собственный.

— Я слышал, что в странах Восточной Европы заметную часть занимал кокс, произведенный на оккупированных территориях Донбасса (Ясиновский и Макеевский КХЗ). Его под видом российской продукции завозили в Европу. Действительно ли это было?

 — Скажу откровенно, мы не являемся экспертами на европейском рынке кокса, поскольку раньше никогда его не продавали. Могу сказать только о предприятиях корпорации. Там есть собственные коксовые батареи. Поэтому снабжение нашего кокса в Европу происходит не потому, что они нуждаются, а с целью помощи АрселорМиттал Кривой Рог. При этом они немного снизили собственное производство.

— У меня была такая логика: если продукция с оккупированных территорий исчезла, то должен был появиться дополнительный спрос в странах Восточной Европы. Но если вы этого не видите.

 — Возможно, такое и было, что значительное количество продукции поставлялось в Европу из Российской Федерации или Беларуси, но больше не поставляется и не будет в дальнейшем. У меня полной картины нет. Но я думаю, что сейчас точно никто не будет покупать такую продукцию и спрос может появиться.

Работа с агрессором и их партнерами

— У вас были большие контракты по БелАЗу. Что вы собираетесь делать с этой техникой?

 — Изменения в отношениях с этим производителем карьерной техники начались еще раньше, когда он и Беларусь в целом попали под санкции в Европе.

Самая большая проблема была в том, где покупать запчасти для БелАЗов. Наши такие самосвалы уже приобретены в прошлом, и мы точно не планируем намеренно им вредить. От Беларуси мы сейчас ничего не получаем. Работаем над тем, чтобы найти замену. И сделаем это, поскольку это не уникальная продукция.

Новую технику будем покупать у других производителей.

— Можете ли вы рассказать о позиции корпорации по работе в России? Ведутся ли туда продажи из Казахстана? Работает ли российская торговая компания?

 — Бизнес ArcelorMittal между Европой и Россией приостановлен. Такое решение было принято около двух недель назад. Насчет Казахстана, насколько мне известно, там полностью остановили новые заказы от РФ. Мы полностью изменили бизнес модель нашего казахского актива. Раньше там примерно половина заказов экспортировалась в Россию. Когда началось вторжение, компания перестала брать новые заказы из РФ и пытается найти альтернативные решения. Главный вопрос — это логистика, поскольку из Казахстана далеко до любого порта. Поэтому там разрабатывают два маршрута: через Шанхай и через Каспийское море в Грузию и дальше через Черное море. Это все было непростым, но, все же, правильным решением для нашей группы компаний.

В Украине мы тоже пытаемся найти новые маршруты в Европу. Но сейчас на границе огромные пробки. К тому же, ни одна европейская страна не может принять весь товар из Украины. В Европе работают другие предприятия нашей корпорации. Мы будем конкурировать друг с другом.

Проблема портов

— Правильно ли я понимаю, что для вас сейчас самый главный вопрос — это отгрузка готовой продукции?

 — Приблизительно 80% нашей готовой продукции уходило на экспорт, в частности сталь. Большая часть — через порты Черного моря.

Когда агрессия началась, у нас было несколько судов, на которые уже нагружена готовая продукция. Суммарно мы имели примерно 500 тыс. тонн металлопроката в портах, на железной дороге и на складах. Мы уже не могли производить больше, как по вопросам безопасности, так и с точки зрения выхода этого материала. Нужно было как-то вывезти продукцию с территории Украины.

— Вам это удается?

— Да. Все, что было уже загружено, всего 4 судна. При содействии Мининфраструктуры груз уже перегружен в железнодорожные вагоны. Если это уже законтрактованный металлопрокат, мы стараемся его доставить к потребителю. А если не проданный, то возвращаем на завод и ищем клиентов.

— Каков у вас приоритет в логистике: порты Черного или Балтийского морей?

— Сейчас нас устроит любой порт (улыбается). И неважно, сколько это обойдется. Мы сейчас прорабатываем долгосрочные контракты с польскими портами на Балтийском море. У нас есть опыт отгрузок на Польшу — это железорудный концентрат для сестринской компании. Сейчас мы хотим расширить список продукции на металлопрокат и чушечный чугун. Но мощности порта ограничены. Мы стараемся достичь договоренностей на будущее, при которых они будут переваливать гораздо большие объемы. Например, работая на полную мощность, я мог бы отгрузить в Польшу 800 тыс. тонн в месяц. Однако когда я называю такую цифру, они начинают нервничать, ведь это потребует от них существенных инвестиций в развитие портовой инфраструктуры.

То же касается южных портов: Измаил, Констанца и т. д. Но я предчувствую, что они будут перегружены из-за спроса со стороны производителей сельскохозяйственной продукции летом. Поэтому мы фокусируемся на северных логистических маршрутах и калибруем наши объемы производства, чтобы соответствовать возможностям транспортировки.

Все европейские страны должны инвестировать в развитие своих портовых мощностей. Через 2—3 месяца экономика Украины начнет оживать, поэтому спрос будет очень велик. А дополнительные мощности европейских портов очень ограничены в среднесрочной перспективе.

Кроме того, на границах с Европой недостаточно мощностей для перегрузки с украинской колеи на европейскую. Но мы вместе работаем над этим вопросом.

Сейчас очень важно не разрушить доверие между производителем и заказчиком, которое и так пострадало из-за войны. Мы должны наладить процесс снабжения таким образом, чтобы заказчик мог вовремя гарантированно получать приобретенную продукцию.

— Почему вы решили, что сейчас есть возможность сделать постепенный рестарт металлургического производства? Неужели что-то изменилось за месяц?

— Мы не можем жить без производства. У нас есть ответственность перед работниками и страной. С того момента, как мы остановили производство, сразу же начали думать о перезапуске.

У нас был список рисков. Мы их проанализировали и проработали таким образом, чтобы при перезапуске сделать безопасно. На практике могут появиться определенные проблемы, поэтому мы должны быть гибкими.

Как только поток сырья будет идти с меньшими рисками, мы сможем еще больше нарастить наше производство. Моя цель — выйти на максимум мощности. Но нужно быть реалистами. Порты остаются для нас очень большими ограничениями.