Есть ли жизнь после нефти

Некоторые прагматики, зауживая тему исключительно на Россию, связывают их, например, с активностью в строительстве трубопроводов.

Резон в этом есть. Классический пример: один из столпов почившего СЭВа, нефтепровод “Дружба” (в систему которого входили и нефтепродуктопроводы для снабжения танковых частей группировок советских войск в социалистических странах Европы топливом на случай вооруженных конфликтов) явно себя пережил. Технологически — потому что был рассчитан на использование поволжских месторождений, уже выработанных процентов на 80%. Источник, из которого трубы наполняются, отодвигается все дальше в Сибирь и на Север.

Новых месторождений все меньше, хотя затраты на геологоразведочные работы в России растут: с 2005-го по предкризисный 2008 год, по официальным данным, они увеличились с 70,4 млрд до 176,4 млрд рублей. Но чтобы поддерживать нынешний уровень экспорта, нужно находить в 1,5—2 раза больше новых месторождений, чем сегодня. Последний неутешительный для России вывод подтверждает и исследование компании ВР.

Итак, новой нефти для поддержания объемов экспорта не хватает, трубы все дороже — отсюда и вывод о грядущем перекрытии нефтяного крана, из которого кормится российский бюджет.

Так считают противники “сырьевого пути”. Их оппоненты из нарисованной картины делают вывод, что за “разговорами” о грядущей нехватке нефти стоят противники расширения присутствия России на главном для нее углеводородном сегменте мирового рынка.

Суть их подхода в том, что “нефти хватит”, и Россия вскоре будет не объектом, а субъектом мирового нефтяного рынка, активно участвуя в формировании мировой цены. За счет, например, превращения в “ценового маркера” нефти из трубопровода ВСТО, ведущего в самый быстрорастущий регион мировой экономики — Юго-Восточную Азию (бренд ESPO).

Вот такой разброс оценок, в основе которых одни и те же факты. Оставим трубокопателей за их занятием и взглянем на проблему шире.

Общепризнанный настораживающий факт состоит в том, что мировой объем запасов нефти перестал расти. Из чего эксперты BBC, например, делают уже не столь бесспорный вывод, что нефти хватит на 40 лет. Цифра, естественно, условная, потому что средняя по миру. ВВС конкретизирует: России нефти хватит на вполне себе карточный срок — 21 год, Саудовской Аравии отпущен срок вдвое больше — 42 года, среди “долгожителей” — Иран (89 лет) и Казахстан (83 года).

Понятно, что всё это и по жанру, и по содержанию ближе к Апокалипсису, а не к реальному прогнозу. Впрочем, ВВС — не академия наук, зато там прекрасно знают, что лучше всего продаются плохие новости.

Из реальных возражений к приведенным цифрам можно привести два — арифметическое: по мере выбытия одних участников гонки нагрузка на оставшихся резко вырастет, значит, за 80 лет точно никто не протянет; и геологическое, которым часто пользуются сами нефтяники. Они утверждают, что на самом деле нефть не кончится никогда. Конечны заданные возможности добычи нефти — технические и финансовые, но по мере их исчерпания нефть, естественно, будет дорожать, а вместе с ростом цен на нее появятся возможности для ввода в оборот тех месторождений, которые раньше просто не принимались в расчет.

Меня, однако, такой довод не убеждает. Он слишком похож на парадоксы Зенона. Древний философ утверждал, что стрела Ахиллеса никогда не убьет черепаху, как бы точно и быстро ни летела стрела и как бы медленно ни ползла черепаха, потому что в каждый данный момент времени расстояние между ними, сокращаясь, все равно остается. Это был толчок для развития математики, но черепахе Зенон не помог — она точно была убита. К тому же приведенное рассуждение нефтяников исходит из того, что потребности в энергии и дальше будут черпаться прежде всего в углеводородах. Но мир развивается не однолинейно.

Тема исчерпания нефти, как уже частично было показано, политизирована. Вот хрестоматийный пример. Январь 2010 года, Давос. На Международном экономическом форуме выступает глава нефтяной компании Aramco (Саудовская Аравия) Халид аль Фатих. Он утверждает: “На планете почти 4 трлн баррелей нефти, из которых добыт лишь 1%”. Так что беспокоиться нечего. А вот что говорил исполнительный директор Международного энергетического агентства (МЭА) Нобуо Танака 3 марта 2011 года в Париже: Саудовская Аравия, как крупнейшая нефтедобывающая страна, подходит к исчерпанию своего потенциала.

Понятно только то, что у Саудовской Аравии как признанной, во всяком случае, до последнего времени, крупнейшей нефтекладовой мира свои интересы, а у МЭА, объединяющего страны-импортеры нефти, — совсем другие, и в приводимых оценках превалируют именно эти интересы, а отнюдь не поиски истины.

Сколько осталось и когда кончится

Что в углеводородном остатке? Есть сталкивающиеся интересы, затемняющие ответ на вопрос, когда кончится нефть, и есть оценки, не вызывающие полного доверия. А дальше?

Для начала повторю некоторые оценки и добавлю к ним еще: нефти вообще осталось на 40 лет, срок для России — 21 год (ВВС); 10—15 лет (оценка датируется 2008 годом, автор — замминистра природных ресурсов РФ Алексей Варламов); к 2025 году исчерпание точно даст себя знать (оценка датируется 2010 годом, автор — Евгений Козловский, министр геологии СССР в 1975—1989 годах). При всем разнообразии представленных интересов цифры близкие. Как хотите, а оснований поверить в то, что нефтяной коллапс в том или ином виде наступит в России при жизни нынешнего поколения, гораздо больше, чем в свое время поверить в то, что в течение жизни одного поколения будет построен коммунизм.

Чтобы не прослыть сторонником очередного конца света, предлагаю оперировать не полным исчерпанием нефтяных ресурсов, а тем, что именно сегодня, добывая по 500 млн тонн нефти в год, Россия находится на пике добычи, за которым — неминуемый спад. Об этом, кстати, прямо говорится в Генеральной схеме развития нефтяной отрасли, разработанной в прошлом году в российском Минэнерго. Авторы подчеркивают: если до 2020 года не найти 7,2 трлн рублей инвестиций в отрасль, из которых 5,8 трлн нужны на обустройство месторождений, а для того, чтобы эти планы не были маниловщиной, нужны налоговые льготы (цель — нефтяники должны сохранять в своем распоряжении 40% цены на нефть вместо сегодняшних 33%), — добыча нефти неминуемо начнет сворачиваться. В Генсхеме названы уровни добычи в 2020 году в 388 млн и даже 250 млн тонн.

Хорошо, допустим, это лоббируют свои интересы нефтяники. Но разве можно забыть оценки Минэкономразвития? Напомню: в апрельском прогнозе развития российской экономики в 2011 году заложена бомба: в документе среднегодовая мировая цена нефти по сравнению с предыдущей версией прогноза увеличена на $24 — c $81 до $105 за баррель, прогноз же роста ВВП оставлен прежним — 4,2%.

Из прогноза следует: можно как угодно относиться к проблеме исчерпания нефти, но российская экономика, по-прежнему ведомая ее экспортом, уже в тупике. Выход — реальные действия по расширению спектра конкурентоспособных производств. Эта стратегия и есть модернизация.

Если же сравнить структуру российского экспорта с советскими данными, приходится констатировать: движение идет в прямо противоположную модернизации сторону. Вот цифры: 40 лет назад, в 1970 году, доля топливно-энергетических продуктов в структуре экспорта СССР составляла 15,7%, машин и оборудования — 21,5%, продовольствия и сельскохозяйственного сырья — 8,4%. В структуре же российского экспорта в предкризисном 2008 году топливно-энергетическая продукция составляла 67,8%, машины и оборудование — 4,9%, продовольствие и сельскохозяйственное сырье — 2%.

Регресс российской статистики экспорта, отражающий падение конкурентоспособности сделанного в России, налицо.

Ни крик Минэкономразвития, ни прогнозы близкого заката нефтяного века никакого влияния на реальную политику в России не оказывают. Последний пример: повышение пошлин на вывоз мазута. Цель — увеличить внутреннее производство бензина, но никого не заботит, что эта мера приведет лишь к дальнейшему росту экспорта из России сырой нефти, то есть к еще большей нефтяной зависимости, которая, по общему мнению правительственных чиновников, во время недавнего кризиса и без того существенно выросла.

Что у них? Посмотрим, как на перспективу “усыхания” нефти реагируют другие страны.

В октябре 2010 года премьер-министр Дании Ларс Расмуссен в парламенте заявил, что к 2050 году страна может окончательно перестать быть зависимой от таких источников энергии, как уголь, газ и нефть. Их заменят биомасса и ветряные электростанции. Чтобы ни у кого не было сомнений, что это как раз реальная политика, а не научно-фантастические изыскания, приведу данные сегодняшнего дня: Дания, не имея соответствующих минеральных ресурсов, уже экспортирует в соседние страны энергию из альтернативных источников, больше не являясь неттоимпортером энергоносителей.

В декабре 2010 года стали известны некоторые детали программы развития военно-воздушных сил США, согласно которой до 2016 года все военные вертолеты должны перейти на биотопливо. Одновременно американская компания Pratt & Whitney провела испытания авиадвигателя, работающего на биотопливе. Двигатель F100-PW-220 предназначен для использования на самолетах ВВС США.

Европа, веру которой в атомную энергию подорвали события в Японии, совместными усилиями готовится реализовать грандиозный проект. Ряд европейских компаний (в их числе 20 крупнейших немецких фирм) планируют построить в Сахаре “солнечный город” — крупнейшую в мире систему солнечных электростанций, которая обойдется в 400 млрд евро. В рамках проекта, который получил имя Desertec, планируется поставить системы отражающих зеркал, которые будут направлять солнечный свет на специальные башни. Там под воздействием тепла вода будет превращаться в пар, который станет вращать турбины.

Полученную электроэнергию планируется транспортировать в Европу по подводным кабелям. Предполагается, что Desertec позволит Европе получать более 15% необходимой электроэнергии. Проект будет реализован через 30—40 лет.

Несколько меньший проект (его ориентировочная стоимость около 36 млрд фунтов стерлингов) системы солнечных батарей в той же Сахаре для обеспечения потребностей Европы в “чистой” энергии обсуждался летом 2008 года. Солнечные батареи должны занять площадь, сравнимую с площадью Уэльса в Великобритании. Мощность новой солнечной электростанции составит около 100 гигаватт. Реализовать его планировалось также в районе 2040—2050 гг. Активным сторонником проекта является президент Франции Николя Саркози.

Так выглядит энергомодернизация на марше. Москва же гордится тем, что Россия — крупнейший производитель нефти в мире. С какой стороны ни взгляни, это еще один праздник со слезами на глазах. Достаточно упомянуть, что по запасам нефти Россия занимает весьма скромное, седьмое место в мире. Нефтяной наркоз продолжает сужать политическое сознание. Впрочем, пребывать в таком состоянии осталось недолго.

Николай ВАРДУЛЬ