Донецк в 1995 году. Брагин, ИСД и рождение “Шубина”

В 1995 году Донецк терял бойцов в большом количестве — группировки, делившие власть, несли серьезнейшие потери. Параллельно, в области шли процессы, которые через год-два приведут к глобальному перераспределению денег и влияния.

В 1995 году в области появилась структура, имя которой в те времена, когда никто ничего толком не знал, звучало грозно и загадочно. Возник “Индустриальный союз Донбасса”.

Появление ИСД

О начале истории ИСД и сегодня мало что можно сказать определенного. Есть такая мода, например, говорить, что за созданием ИСД стоял Ринат Ахметов (хотя ни по каким бумагам этого не отследишь) — мол, с этого момента и начинается реальное восхождение нынешнего богатейшего человека Украины. Считается, что цепочку “уголь — кокс — металл”, на которой ИСД и делал деньги, придумал Александр Момот, основатель фирмы “Интеркомпьютер”. Но кое-кто считает, что настоящими мозгами на том стартовом этапе стал для ИСД Сергей Тарута, которого переманили с “Азовстали” (со временем эта самая “Азовсталь” также ушла к ИСД). По-разному оценивают и роль в новой структуре Виталия Гайдука, с 1994 года — заместителя губернатора: от простого исполнителя воли Евгения и Владимира Щербаней до настоящего вдохновителя самой идеи ИСД.

ИСД возник, когда Украина, усилиями Павла Лазаренко, начала опутываться сетями частных газотрейдеров — посредников между “Газпромом” и украинскими потребителями. Трейдеры поставляли на предприятия газ (резко подорожавший к тому времени), а так как денег у заводов не было, то они попадали в долги, отдавали за голубое топливо свою продукцию и становились через какое-то время полностью зависимыми от поставщика газа. В 1995 году возникло сразу несколько таких структур, наиболее известной и крупной из которых стала близкая к Лазаренко ЕЭСУ Юлии Тимошенко. В Донецке также быстро осознали открывающиеся перспективы и создали ИСД. Уже в феврале следующего 1996 года Владимир Щербань подписал постановление №71, которым обязал все предприятия Донбасса покупать газ только у ИСД — и этот трейдер стал в Донбассе эксклюзивным. Так как в Донецкой области располагалась к тому времени почти половина недобитой кризисом украинской промышленности, это была серьезная заявка на победу, которая далеко не всем в соседних регионах понравилась. Это имело значительные и, даже трагические, последствия. Но о них мы расскажем в следующих выпусках.

Ликвидация Самсонов

Вроде бы к убийствам средь бела дня Донецк уже привык. Но то, что случилось 12 апреля 1995 года в самом центре города, даже из этого ряда было вон выходящим. Потому что очередное убийство произошло в месте, “центровее” которого и представить себе невозможно, там всегда много народа, и люди привыкли чувствовать себя расслабленно…

Кафе “Театральное” с советских времен было местом встреч для разной криминальной и околокриминальной публики. Любил здесь сиживать и Яков Богданов по кличке Самсон-старший. Он в свое время был судим за убийство, а в постсоветские времена занялся вымогательством, причем масштаб его операций становился все более значительным, а сам он стремительно становился из уголовника бизнесменом. У милиции на него много чего было, тем не менее Богданов оставался на свободе. 12 апреля, чувствуя себя прекрасно, он вышел на крыльцо — и тут же был скошен автоматной очередью. Вместе с ним пали смертью два его сотрапезника и были задеты случайные прохожие, в том числе один девятиклассник.

Младший брат и компаньон Якова — Артур Богданов — поклялся отомстить, но сделать этого не смог. Наоборот, его самого устранили несколькими месяцами позже — 10 августа, расстреляв в такси. По результатам следствия, оглашенным через несколько лет, эти два убийства стали делом рук группировки Кушнира-Рябина, которые таким образом мстили за устранение в предыдущем году Эдуарда Брагинского по кличке Чирик. Возможно, на самом деле все было немножко не так, но важны итоги этой акции. С уходом Самсонов на криминальном “рынке” Донецка стало гораздо меньше фигур, имеющих вес. И решать вопросы стало проще и удобнее.

Кстати, в ходе 1994 и 1995 годов из Донбасса были выдавлены уверенно чувствовавшие себя здесь кавказцы — грузины (братья Долидзе), армяне (Акоп Акопян), дагестанцы (братья Джамаловы). Это тоже очищало пространство для того, кто хотел воспользоваться представившимся шансом.

Убийство Ахатя Брагина

15 октября 1995 года донецкий “Шахтер” принимал на своем титульном стадионе симферопольскую “Таврию” (которая, кстати, на тот момент, в отличие от донецкого клуба, уже примерила на себя чемпионскую корону). Прошло несколько минут матча, как вдруг зрители (не слишком многочисленные) услышали взрыв. Ну, так себе взрыв, скорее — хлопок. Не все поняли, что произошло. Думали, может, фанаты шалят.

На самом деле взрыв был серьезным, но произведен с наружной стороны стадиона и направлен так, чтобы не причинить серьезных разрушений. Во всем, кроме одного: отправить на тот свет президента ФК “Шахтер” Ахатя Хафизовича Брагина. Это было выполнено с блеском: Брагина с сопровождающими лицами разорвало на куски, идентифицировать которые оказалось уже невозможно (только руку президента опознали по характерному “Ролексу”).

И это преступление позже назовут делом рук Кушнира и Рябина, люди которых заложили взрывчатку в одну из внешних опор стадиона и активизировали ее в нужный момент. По распространëнной версии этот теракт предварял целую серию убийств известных дончан, последовавшую в 1996 году. И стояли за ним финансово-политические силы, которые хотели зайти в Донецкий регион, не имея сильных местных конкурентов. Для Донецка убийство Брагина стало выдающимся событием: уходил не просто человек — целая эпоха. Похороны его получились соответствующими. “Суровое было зрелище. Я смотрела из окна своей квартиры по улице маршала Жукова — и видела, как огромная толпа людей в длинных кожаных плащах движется к мечети, а по сторонам — мрачные охранники. И все это — в полном молчании, только листва под их ногами шуршала и в небе тихо журчал вертолет”, — описывает похоронную процессию одна из жительниц поселка шахты “Октябрьская”, где Брагин родился и жил.

Таким образом, за несколько месяцев группа Брагина потерял почти всех ключевых людей (к нему считались близки и убиенные Самсоны). Тогда группа казалась обезглавленной и лишенной всякого влияния. Через год окажется, что это не так и все только начинается…

Новые сорта донецкого пива

Впрочем, в 1995 году не все исчезало с лица земли. Кое-что и появлялось. В частности, легендарный донецкий пивзавод разработал и начал продвигать новую марку пива — “Добрый Шубин”.

Сейчас трудно уже представить, насколько острой была пивная проблема в середине 90-х. Напиток, любимый в Донецке какой-то особенной любовью, просто испарился. Раздобыть его — что в свободной продаже, что в пивбаре — можно было лишь при изрядной настойчивости и благодаря везению. Казалось, что донецкий пивзавод уже никогда не воспрянет. Но случилось неожиданное. В Донецке придумали новое пиво.

Инициатором этого витка истории стал директор пивзавода Алексей Павленко. Поработавшие с ним люди характеризуют его как невозможного человека (“Всю душу вынет, но своего добьется”), однако при этом согласны: только такой фанат своего дела, как Павленко, и мог осуществить возрождение пивзавода. Новый сорт, по словам работников предприятия, был выдуман чуть ли не под угрозой шахтерского бунта: подземный пролетариат стал требовать, чтобы вместо привычного темного “Украинского”, выпуск которого прекратился, появилось что-то новое. В результате и придумался “полутемный” “Добрый Шубин”. А заодно была активизирована легенда об этом персонаже донецкой мифологии.

“Добрый Шубин” стал только началом. За ним последовали “Старый Юз”, “Наша марка”, “Оригинальное”, а потом, уже после смерти Павленко — названное в его честь “Пивовар Алексей”. Донецкий завод оказался во главе украинского пивного возрождения.

Смерть Северного, рождение Путиловского

2 декабря 1995 года в газете “Вечерний Донецк”, помимо прочего, можно было прочитать такой текст: “Со вчерашнего дня прекратил свою деятельность Северный автовокзал… Директор областного объединения автобусных станций Л.Соловей говорит: “30 лет не производился ремонт здания вокзала — стены разрушаются, плитку нужно менять, теневые навесы нуждаются в реконструкции, стекла полопались. Словом, здание — в аварийном состоянии и в любую минуту могло произойти ЧП”. По мнению специалистов, ремонт здания Северного автовокзала может растянуться лет на пять. Что будет там потом — никто пока еще не знает. Но есть предположения, что на это здание положили глаз некие коммерческие структуры”.

Так закончилась история культового объекта, в свое время изменившего жизнь как минимум части города. Появление Северного в начале 60-х привело к образованию Шахтерской площади и установке на ней знаменитого памятника “Слава шахтерскому труду”, ставшего символом Донецка. Сам автовокзал, спроектированный хоть и аскетично, размерами впечатлял. Но к 90-м, из-за кризиса автоперевозок (обнищавший народ переключился на более дешевые электрички), стал просто не нужен в таком объеме. В результате, на северной окраине города, у старого аэропорта построили новый автовокзал — Путиловский, скромный, как геополитические претензии Украины.  Так чисто транспортное событие стало концом целой эпохи…