Донбасс закрывает шахты

В ситуации с Донбассом тихая шахтерская революция совершается во время громкой войны и за российские деньги.

В эти дни происходит знаковое событие для всего Донбасса. С 1 июля от электричества отключены насосы двух шахт — “Енакиевской” и “Полтавской” — и их начало планово заливать водой. Это так называемая “мокрая” консервация. Эти шахты находятся вне зоны войны, и закрывают их в ходе начавшейся реструктуризации. Мокрая консервация неизбежно приведет к подъему вод на соседней шахте имени Юных коммунаров (”Юнком”), с которой изношенные насосы последней вряд ли справятся. И эта шахта тоже будет затоплена.

На “Юнкоме” в 1979 году был произведен единственный “промышленный” подземный ядерный взрыв мощностью в 300 килотонн. Таких мирных взрывов в бывшем СССР было 168. С помощью “мирного атома” гасили горящие газовые скважины, создавали в толще соляных отложений отличные герметичные бензохранилища или пытались избавить самый опасный рудник Союза от шахтного газа. Предполагалось, что растрескивание пород, вызванное мощным ядерным взрывом, приведет к дегазации шахты и там будет безопаснее работать шахтерам. Эксперимент не удался, в городе потрескались здания и стекла, а на глубине около километра образовалась капсула с оплавленными до стекла стенками, в которой скопилась вода с радиоактивными стронцием и цезием. Сама стекловидная капсула, которая называется “объект Клюваж”, является мощным источником радиации, проходы к ней замурованы бетонными перемычками, и еще недавно этот объект был относительно надежно захоронен.

Шахта “Юнком” была закрыта как добывающая уголь еще в 2001 году, потом там работали две сотни человек, обеспечивающих постоянную откачку шахтной воды. В Енакиево и Юнокоммунаровске 38 лет люди жили с легендами о радиации, объекте “Клюваж” и о том, как его ни в коем случае нельзя заливать водой. Сейчас каждый может посмотреть в YouTybe июньский мирный сход граждан Юнокоммунаровска с администратором города (в самопровозглашенной ДНР их назначает “глава республики”), где народу объясняли, что “ученые все просчитали” и “тяжелая вода она тяжелее шахтной и наверх не поднимется”, а “закрытие “Юнкома” неизбежный и решенный вопрос”.

— На той территории принято решение затапливать “Юнком”, принято оно в условиях серьезной неопределенности по последствиям, — говорит главный научный сотрудник Института телекоммуникаций и глобального информационного пространства НАН Украины Евгений Яковлев. — Во-первых, они могут выбрать отметку затопления, которая может оказаться небезопасной даже для украинской стороны. Во-вторых, нужно знать надежность изоляции радиоактивных отходов в этой камере, сейчас все базируется на данных практически сорокалетней давности, контрольных скважин того времени. В-третьих, стоило все же перед затоплением провести стабилизирующие мероприятия с помощью закладки каких-то изолирующих, абсорбирующих материалов, бентонитом, глина тоже хороший экран!

Этого ничего не предусматривается, шахту механически затопят по одной простой причине: потому что продолжать откачивать воду дорого. Кроме того, не оценены связи с соседними шахтами, там “Красный Октябрь” рядом, еще одна шахта, там были сбойки (подземные сообщения между соседними шахтными выработками. — РС). Насколько они заизолированы, сейчас неизвестно. Нет однозначной позиции, что это очень опасное мероприятие, просто есть большая неопределенность по экологическим последствиям.

В Донбассе за всю историю существования горного дела прорыли около тысячи горных стволов на 600 шахтах. Цифры приблизительны, поскольку уголь в этих местах добывали 200 лет и многие архивы сгорели в Донецке еще в прошлую войну. Перед этой войной на Донбассе работало около 250 шахт, в ходе войны осталось 150, из которых 70 процентов сохранялись на территории самопровозглашенных республик.

Шахты гибли практически неуправляемо. В Донецке, например, три крупные шахты — “Октябрьский рудник”, “Бутовка” и “Путиловская” — оказались рядом с эпицентром боев за Донецкий аэропорт и были обесточены артиллерийским и минометным огнем. В сети можно посмотреть кадры, как на шахте “Бутовка” целой серией прицельных выстрелов из танковой пушки бойцы сепаратистской бригады “Восток” заваливают копер (шахтный эксплуатационный копёр — конструкция, установленная на поверхности над шахтой, предназначена для размещения подъемной установки. — РС). Копер этот служил наблюдательным пунктом для украинских корректировщиков огня.

Между украинским Торецком и дээнэровской Горловкой пару шахт тоже обесточили бои, и их за три года затопило шахтными водами. И не только шахтными. В июне 2017 после очередного расстрела артиллерией водовода из Горловки на Торецк экологи забили тревогу по поводу ухода под землю до 15 тысяч кубических метров питьевой воды в сутки. Вода попадала в горные выработки, а шахтные поля здесь повсеместно связаны между собой и выходят за линию фронта, в Луганской же области — и за украино-российскую границу. Если заливает в одном месте, то в горных выработках вода прибывает у всех “соседей”.

Районы Горловки, Енакиева и Торецка считаются крайне токсичными. Именно здесь, например, находится знаменитая шахта 2-бис, которая представляет собой закрытый полуразрушенный ртутный Никитовский рудник. Откачка воды с шахты идет — насколько это возможно с помощью изношенных еще советских насосов. Люди вокруг страдают от последствий отравления ртутью, из рудника за все эти годы ее достали 30 тысяч тонн. Если шахтные выработки заливает водой, то они как правило через три-четыре года “схлопываются” с техногенным землетрясением в 3—4 балла. В ситуации с шахтой 2-бис это грозит непоправимой экологической катастрофой для всего региона. И дело не только в отходах добычи ртути — шахтные выработки идут как раз под руслом канала Северский Донец — Донбасс, снабжающего питьевой водой миллионы людей от Горловки до Мариуполя. Если канал “провалится”, воды совсем лишатся и в ДНР, и на украинских юге и западе Донецкой области.

— У нас есть информация примерно о 80 шахтах, находящихся в режиме неуправляемого затопления в зоне войны, — говорит Евгений Яковлев. — Это не мои данные, это данные, собранные из телефонных переговоров со специалистами по обе стороны линии противостояния и министерства угольной промышленности Украины. Поэтому цифра 80 приблизительная.

Но это форс-мажорные полувоенные ситуации. Есть и вполне плановые мирные. Сейчас происходит плановый и относительно просчитанный процесс закрытия нерентабельных шахт Донбасса. Источники в Научно-исследовательском и проектно-конструкторском институте горной геологии, геомеханики и маркшейдерского дела (РАНИМИ) в Донецке утверждают, что в ходе реструктуризации в ДНР останется работать только 18 рентабельных шахт, на которые по возможности перераспределят шахтеров из закрывающихся. Объем “реструктуризации” в самопровозглашенной ЛНР пока неясен. Луганску после введения “внешнего государственного управления” на активы миллиардера Рината Ахметова достались самые мощные в регионе шахтоуправления “Краснодонуголь”, “Свердловскантрацит” и “Ровенькиантрацит”, которые сбыта сейчас тоже не имеют.

Поэтому то, что в Донецке в структуре министерства образования самопровозглашенной ДНР финансируются и продолжают работать РАНИМИ и еще девять академических институтов вместе с проектно-конструкторскими и другими профильными научно-исследовательскими горными научными заведениями вроде знаменитого МакНИИ, — это очень хорошо. Значит, процесс закрытия шахт все-таки просчитывается и не является стихийным.

Но насколько хорошо он финансируется и насколько “экономно” идет — это один большой и больной вопрос.

Процесс закрытия шахт был неизбежен и начинался еще Украиной в 1990-х годах. Но сейчас он становится малопрогнозируемым еще и из-за последствий блокады Украиной торговли с Донбассом. В ее условиях крупные и успешные шахты вроде флагманов — шахты имени Засядько в Донецке или “Комсомолец Донбасса” в Кировском — с 1 июля ушли в бесплатный отпуск. Склады перегружены углем. Сбыта, кроме внутреннего в ЛДНР, нет и не предвидится. Россия и свой, более дешевый уголь Кузбасса с меньшим содержанием серы, частично экспортирует. Уголь, добытый в самопровозглашенных республиках, мог бы сбываться в достаточных объемах только на Украину, которая сейчас завозит антрацит из Южной Африки, договаривается о его закупках с США и впервые в истории Мариупольского порта разгружает с судов в промышленных количествах флюсо-доломит взамен такого же сырья для металлургии из близкого Докучаевска, подконтрольного ДНР.

Железнодорожная блокада работает и не пробивается ни на каком уровне — ни на государственном, ни на коррупционном. Швейцарская конфедерация, к примеру, в июне в присутствии своего министра иностранных дел Дидье Буркхальтера завозила в Донецк гуманитарную помощь — 1200 тонн химических реагентов для очистки воды. Везли их несколькими колонами грузовиков, поскольку о разовом открытии железнодорожной ветки для столь объемной поставки с Киевом так и не удалось договориться.

В этих условиях сотни бывших стихийных “копанок” (сейчас это вполне легальные в ДНР частные угольные предприятия. — РС) потеряли возможность сбывать свою продукцию тоже. Частник не будет поддерживать работу себе в убыток долго, тем более в нынешних условиях.

На территории ДНР и ЛНР нет вариантов получения кредитов и признанной легальной банковской системы. Здесь все жестко и просто — бизнес должен себя окупать или умереть. Все деньги здесь по определению сейчас российские, просто об этом не принято говорить вслух. Вы не встретите ни одного интервью министров экономики ДНР и ЛНР, хотя в Донецке традиционно этот пост занимают умные и красивые женщины. Им просто нечего сказать, цифры бюджетов республик засекречены больше, чем цифры потерь на фронте. О бюджетах известно только, что если они верстались в 2014 и 2015 годах на один месяц, то сейчас их делают уже на квартал вперед.

Одно время были открытыми в республике цифры выплат пенсий. Например, на официальных сайтах ДНР есть информация о выплате пенсионерам в июле 2016 года 2,6 миллиарда рублей, что дает относительное представление о масштабах затрат на поддержание республик на плаву.

Базы для налогообложения в республиках просто не существовало — вся крупная промышленность до марта 2017 года работала в юрисдикции Украины и платила туда же налоги. Сейчас она вся под внешним управлением, но в полную силу ни одно предприятие не запущено. В Енакиево на металлургическом комбинате работала только одна печь, в Донецке примерно та же история происходит на металлургическом заводе, шахта Засядько закрывала сотрудникам в апреле — мае по 15 выходов на работу, а сейчас отправила всех сотрудников в бесплатный отпуск.

Бывший глава Совета безопасности ДНР Александр Ходаковский называет цифру наполняемости собственного бюджета в ДНР в 30 процентов — и это очень оптимистическая оценка. В этих условиях крайне затратную программу реструктуризации шахт Донбасса может взять на себя только Россия.

Дмитрий КИРИЛЛОВ