Диалектика права и метафизика произвола

- Но позвольте, как же он служил в Очистке!?

- Я его туда не назначал.

(из “Собачьего сердца”)

Решение Конституционного суда от 27 декабря, позволившее правительству теперь уже на законном основании выплачивать или не выплачивать пенсии и иные социальные выплаты в зависимости от степени опустошения казны, стало топ-новостью предновогодней недели.

Рискну утверждать, что это решение общество недооценило. А оно имеет историческое значение.

Украина в системе нового мирового порядка

Напомню, что в этом случае КС де-юре признал конституционным введение ручного режима социальных выплат. Оппозиция тут же заявила, что это решение окончательно уничтожило репутацию высшего судебного органа.

Так, лидер Украинской социал-демократической партии Наталия Королевская заявила, что теперь де-факто органа конституционной юрисдикции, который бы гарантировал верховенство Основного закона, в нашей стране не существует.

А лидер “Фронта змин” Арсений Яценюк, комментируя указанное решение, заявил: “То, что сегодня произошло, — это надругательство над украинцами, над народом Украины. Каждый судья КС, который сегодня голосовал за неконституционное решение, будет нести ответственность. Если этого не будет сегодня, это будет завтра. Но это обязательно произойдет”.

С более общей, историко-философской точки зрения решением КС не просто санкционирован приоритет произвола над законом. Нет, в этом случае зафиксировано нечто гораздо более важное — Украина наконец-то сбрасывает с себя флёр имитационной демократии и вписывается в новый, еще не осмысленный обществом миропорядок.

“Новый” в том смысле, что начало ему положили такие совсем недавние, но эпохальные события, как российско-грузинская война и российско-украинская газовая война.

Попытаемся понять, что всё это значит и насколько оправданно такое сопоставление.

Как известно, современное мировое устройство в своих главных чертах берет своё начало со времени Вестфальского мира (1648). Версаль (1919) и Ялта (1945) только модифицировали этот миропорядок.

Он держится на таких постулатах:

а) субъект мировой политики — суверенное национальное государство;

б) легитимность лиц, представлявших в международных отношениях государство и его национальные интересы, удостоверяется доверием населения к власти, избранной через демократические выборы;

в) государственный суверенитет и границы государства — ценность, не подлежащая пересмотру.

Национальные интересы “якобы” и “на самом деле”

Российско-грузинская война, а потом и газовая война с Украиной нанесли сокрушительный удар по этим постулатам.

В первом случае субъектом политики было якобы государство Россия, а ее национальный интерес — защита южных рубежей. А на самом деле это были интересы группы влиятельных генералов, которые за время фактической независимости Абхазии обзавелись там солидной недвижимостью у моря.

А тут Саакашвили возьми да заяви неосторожно, что после восстановления контроля над Абхазией имущественные сделки будут пересмотрены. Разве можно было это допустить?

Другая группа не менее влиятельных военных России к тому времени уже спланировала своё благополучие в связи с намеченным строительством военной базы в Южной Осетии. Ну разве можно было позволить сумасбродному Саакашвили поломать эти планы?

Вот и случилась “маленькая победоносная война” — ради защиты якобы национальных интересов. Которые на самом деле были интересами этих очень влиятельных групп.

Об этом убедительно написал Денис Драгунский.

Такие инверсии становятся возможными при одном условии — когда само государство утрачивает ведущую роль в системе базовых институтов общества — в системе занятости, обмена, собственности, уступив контроль над ними “влиятельным группам” из транснациональных корпораций.

В России и в Украине уже десятилетие как установлен именно такой режим власти “влиятельных групп” — олигархический режим. При таком режиме большая часть национального богатства принадлежит нескольким семьям. Им же принадлежит и политическая власть. А значит, их лично-семейные и корпоративные интересы теперь всегда будут выдаваться за национальные.

В случае газовой войны интересы “Газпрома”, “РосУкрЭнерго АГ”, “Газпромбанка” и “Нафтогаза Украины” уже не маскировались. “Газовое оружие” потребовалось для защиты интересов олигархических групп России и Украины. Целый континент при этом оказался в заложниках у этих крутых ребят.

Так что когда, скажем, министр Бойко сейчас, в связи с переговорами по газу, говорит нам по телевизору о национальных интересах, он при этом говорит как якобы министр топлива и энергетики Украины, а на самом деле — как министр буровой вышки своей корпорации.

Поэтому успех переговоров с Россией будет зависеть от согласования корпоративных интересов в обеих странах.

Когда президент Янукович едет в Европу и говорит там о европейской перспективе Украины, он при этом говорит как якобы президент страны с великой историей и культурой, а на самом деле — как президент семейного феодального поместья Межигорья.

Поэтому переговоры о Соглашении про ассоциацию ЕС с Украиной провалились: там не принято иметь долгосрочные отношения с архаичными политиками, не умеющими отличать “якобы” от “на самом деле”.

И когда он же якобы искренне говорит о своем невмешательстве в судебные дела (ни-ни!)— тут на самом деле та же история семантической игры с этими модальностями.

Чьи интересы защитил Конституционный суд?

Вернёмся к злополучному решению Конституционного суда. Собственно исторический масштаб этого решения, о чем сказано выше, заключается в том, что высшая судебная инстанция определила новую систему цивилизационных координат для Украины. И в новый год страна вступила, преодолев трудное противоречие между правом и произволом.

Право в Украине теперь открыто, без маскировки обернулось своей диалектической противоположностью — произволом. И произвол отныне получил институциональное оформление в виде доминирующей в государстве перераспределительной системы.

Еще великий антрополог Бронислав Малиновский описал три исторические формы социальной интеграции:

— обмен дарами в племенных сообществах;

— перераспределение ресурсов через центральный орган власти, что было свойственно государствам уже на ранних этапах цивилизации с крупными складскими системами Древнего Египта, Шумера, Вавилона и Перу;

— обмен в системе ценообразующих рынков современных государств, которые принято называть цивилизованными.

Ни одна из этих форм интеграции не исчезает в ходе исторического развития. И, скажем, обмен дарами существует у нас и сейчас в сельской местности в виде толоки: мы поможем вам убрать картошку, вы поможете нам накрыть крышу сарая.

Значение имеет лишь то, какая из этих форм интеграции доминирует и тем самым определяет социальную структуру занятости, распределения и присвоения богатства. И потому уровень развития современных стран зависит от того, какая из этих форм социальной интеграции занимает ведущее положение в организации их хозяйственной жизни.

Если у вас господствует перераспределительная централизованная система — у вас будет много произвола чиновников и мало экономической и политической свободы. При этом судьи, милиционеры и прокуроры находятся на службе у правителей, а основной массив богатства скапливается у тех, кто ближе к верховной власти.

Если в хозяйстве господствует эквивалентный рыночный обмен — право через независимый суд вытесняет произвол и насилие, чиновники служат гражданам, свобода и права человека становятся фактором культуры развития, а на дворе — Европа.

Украина, что теперь подтвердил и Конституционный суд, увы, здесь пасёт задних. И все иные наши “показатели” — об уровне коррупции, об индексах человеческого развития и деловой активности, о защищенности прав человека, о вопиющем разрыве между богатыми и бедными — только конкретизируют это архаичное “заднее место”.

Его фундаментальный родовой признак — принципиальная отчуждаемость частной собственности, которая поэтому имеет условный характер и всегда может быть отнята и перераспределена в пользу “влиятельных групп”.

Так что будем справедливы: на самом деле наш Конституционный суд заслуживает не порицания и морального негодования, а похвалы. А может, и ордена — за мужество и отвагу.

Ведь он снял розовые очки с наших глаз. И теперь мы имеем возможность правильно оценить наше скромное периферийное место в системе современного миропорядка.

Николай КОЗЫРЕВ