Дети Европы

Мы еще не стали частью Европейского Союза — но фактически уже признаны частью большой европейской семьи. Давние отечественные мечты становятся явью. Украинцы много лет считали себя детьми Европы: и теперь это подтверждено официально.

Но, как известно, родительский авторитет в глазах детей претерпевает изменения по мере взросления. В семь лет ребенок уверен, что родители знают все. В двенадцать лет он уже понимает, что родители знают не все. К семнадцати годам он часто приходит к выводу, что родители вообще ничего не знают. И уже в зрелом возрасте убеждается, что родители все-таки многое знали.  

Украинское отношение к Евросоюзу демонстрирует примерно такие же метаморфозы.

“Европа знает и может все”, — это мнение господствовало среди нашей прогрессивной общественности до 2014 года. В ту пору Брюссель и Берлин пользовались непререкаемым авторитетом у мыслящих украинцев, а всякий евроскепсис был уделом косных пророссийских сил.

C высоты сегодняшнего дня тогдашняя Украина кажется малолетним ребенком — наивным и верившим в чудеса.

Наши продвинутые сограждане верили во всемогущество Европы, в эффективность ненасильственных протестов, в нерушимость международного права, в возможность совместить евроинтеграцию и мирное сосуществование с РФ.

Апогеем этой детской веры стал начальный период Евромайдана, когда митинги в поддержку ассоциации с ЕС еще не переросли в настоящее восстание против диктатуры.

“Европа не все знает и не все может”, — эта новая данность утвердилась в украинском сознании в 2014-2021 годах. Гибель Небесной сотни, аннексия Крыма и гибридная война на Донбассе заставили страну заметно повзрослеть.

Обнаружилось, что Евросоюз не безупречен и не всесилен; что в ходе свержения Януковича европейские советы оказались бесполезными; что глубокой озабоченности и политической поддержки Брюсселя недостаточно для победы над Путиным; что в Европе встречаются деятели вроде Штайнмайера с его пресловутой формулой.

В то время родился принципиально новый тренд — патриотический евроскептицизм. Тем не менее он не мог конкурировать с патриотическим еврооптимизмом. Получение безвиза с ЕС стало главным событием тех лет, а европейская “мутти” Ангела Меркель оставалась в числе самых популярных в Украине зарубежных политиков.

“Да что она знает и может, эта Европа?” — откровенно пренебрежительные нотки зазвучали в нашем обществе после 24 февраля. Неспособность остановить Кремль ощутимо сказалась на репутации Евросоюза: и в особенности на престиже “старой Европы”, нащупывающей возможные компромиссы с Москвой.

Украинцы регулярно упрекают лидеров ЕС в слабости, в нерешительности, в недооценке российского коварства и прочих грехах.

Весьма иллюстративным стал недавний визит Шольца, Макрона и Драги в Киев: он сопровождался не столько энтузиазмом украинской публики, сколько язвительными замечаниями и насмешками над тройкой ведущих европейских руководителей.

Представить подобную реакцию до 2022-го и уж тем более до 2014 года просто невозможно.  

Отчасти сегодняшние претензии к ЕС справедливы. “Старая Европа” и вправду выглядит постаревшей, утратившей былую форму, заплывшей бюргерским жирком.

Бытовой комфорт действительно значит для нее слишком много — и временами заслоняет те ценности и принципы, которые когда-то отстаивались европейцами с оружием в руках.

Расслабившись после окончания холодной войны, европейский истеблишмент оказался явно не готов к новой войне и новым глобальным потрясениям.

Напротив, независимая Украина молода душой и сердцем. Она полна юношеской энергии, юношеского бесстрашия и нонконформизма. Она готова защищать свои идеалы на баррикадах и в окопах.

В дивном новом мире воюющие украинцы ориентируются лучше и увереннее, чем многие представители благоустроенной Европы. Это как раз тот случай, когда пассионарная молодежь может дать фору умудренному старшему поколению.

Парадокс в том, что сегодня перспектива украинского членства в Евросоюзе как никогда близка — но вместе с тем авторитет ЕС в глазах украинцев как никогда шаток. И дальнейшая евроинтеграция вряд ли окажется легкой прогулкой: она потребует серьезных обоюдных усилий.

С одной стороны, Европе придется учитывать болезненные перемены, произошедшие в украинском обществе в 2014-м и 2022-м. Взросление страны — процесс необратимый. С юношей, прошедшим фронт, нельзя коммуницировать так же, как с карапузом, пошедшим в первый класс.

Украина уже никогда не станет тем государством в коротких штанишках, с которым ЕС имел дело в прошлом. За прошедшие годы и особенно последние месяцы изменилось слишком многое.

Теперь от наших европейских партнеров требуется гораздо больше понимания и такта, чем раньше. Некорректные месседжи, неверный тон, недостаточная чувствительность к украинским военным реалиям: любого просчета может быть довольно, чтобы еврооптимизм Украины оказался заслонен евроскепсисом.

С другой стороны, сама Украина рискует поддаться юношескому максимализму, перерастающему в юношеский нигилизм. Легко посчитать себя не только самыми храбрыми, но и самыми умными.

Легко уверовать в собственную непогрешимость, отвергнуть чужие авторитеты и взбунтоваться против брюссельского наставничества. Легко прийти к убеждению, будто наша страна никому ничего не должна и не нуждается в устаревших и неактуальных европейских рекомендациях.

Такой соблазн может возникнуть у правящего класса: на Печерских холмах уже есть опыт саботажа реформ под прикрытием громких заявлений о суверенитете.

Такой соблазн может появиться и у той части общества, которая уже вошла во вкус военных запретов — и вряд ли готова вернуться к либерализму и терпимости, поощряемым в ЕС.

Не все будут согласны с тем, что у сегодняшней Европы по-прежнему стоит учиться, и что равнение на нее по-прежнему необходимо воюющему украинскому государству.

Безусловно, было бы намного проще, если бы долгожданное кандидатство досталось мирной Украине: по-детски восторженной и уверенной во всемогуществе Евросоюза.

Но история не терпит сослагательного наклонения. И чтобы добиться нынешнего статуса, украинским детям Европы пришлось изрядно вырасти и возмужать.

Михаил ДУБИНЯНСКИЙ