Дай миллиончик!

Бизнес не первый год соглашается на оброк.

“Можно поделиться урожаем, но не садом”,— говаривал Карлос Слим Элу, мексиканский олигарх, сделавший состояние на приватизации госактивов. В нынешнем списке Forbes Карлос Слим занял первую строчку. Российские предприниматели пока первых мест не берут, но урожаем уже делятся: так, на минувшей неделе группа ОНЭКСИМ Михаила Прохорова пообещала выделить 45 млн рублей на проведение молодежного лагеря на озере Селигер. Другой свежий пример — создание российского аналога “Кремниевой долины”: выбор площадки под проект еще идет, но уже известно, что землю под него предоставит одна из крупных компаний (главные кандидаты, если верить СМИ,— Coalco и “АФК-Система”). Не исключено, что “Долина” разместится рядом с бизнес-школой “Сколково”. Ее, кстати, тоже строили по инициативе государства, но на деньги крупного бизнеса. Однако главный символ такой системы — это зимняя Олимпиада в Сочи. Львиная доля объектов на курорте строится силами предпринимателей, причем очевидно — коммерческой выгоды многие постройки не принесут, но бизнесмены все равно вкладывают в них миллиарды.

На что еще просят скинуться бизнес и что получают предприниматели за свою на щедрость?

Покупайте партбилеты

Политика — самая очевидная статья неформальных расходов: предприниматели спонсируют не только правящую партию. Не зря сенатор Людмила Нарусова в одном из недавних интервью сравнила наши партии с закрытыми акционерными обществами.

Примеров с “ЕР” особенно много: от взносов на “Селигер” до проекта “Единой России” по обустройству спортивных площадок во дворах. “Есть два типа политических взносов: официальные, скажем, формирование избирательного фонда партии “Единая Россия”, и неформальные, которые иногда называют “черной кассой Кремля”,— говорит старший эксперт Института экономики переходного периода Сергей Жаворонков.— Официальные взносы легко отследить по информации Центризбиркома и других госструктур. С “черной кассой” все сложнее: туда поступают добровольно-принудительные взносы в пользу проектов и организаций, которые нужны власти, но не фигурируют в официальной отчетности. Ну, скажем, проведение того же Селигерского лагеря — это финансово темная история, точные расходы на него не известны. При этом все понимают: спонсировать можно только правильную молодежь, и лучше ей в поддержке не отказывать”.

Но не стоит думать, что политическое спонсорство — удел крупного бизнеса. У вертикали власти много этажей, и каждый собирает урожай со своей бизнес-клумбы.

“Бизнес в регионе без “Единой России” не представляется возможным,— говорит предприниматель, глава движения “Бизнес-солидарность” Яна Яковлева.— Совсем маленькие фирмы еще могут быть независимыми, но если у вас производство, то выстраивать отношения с “Единой Россией” придется. Обычно этот вопрос решается через прием нужных людей в состав учредителей компании или на работу”.

Иногда политический оброк берут “натурой” — компании предоставляют власти и ее проектам оборудование, товары, бесплатно оказывают услуги. Бывают и вовсе анекдотические случаи: так, одному из столичных салонов красоты в районной ячейке “Единой России” предложили прислать визажиста — навести партначальникам марафет перед конференцией. Бесплатно, разумеется.

Выше, дальше, дороже

Но дела партийные отнюдь не единственное и не главное обременение бизнеса: социальные проекты, в первую очередь спортивные,— вот где предпринимателей вводят в расход. Фактически львиная доля профессионального спорта сегодня отдана на откуп предпринимателям, и отказаться от такого налога, даже если ты не болельщик, непросто.

Спортивные обязанности распределены по уровням бизнеса: например, владелец Новолипецкого меткомбината Владимир Лисин отвечает за национальный стрелковый спорт, Михаил Прохоров и Игорь Зюзин — главные в стране по биатлону, а Роман Абрамович до недавнего времени платил (через Национальную академию футбола) зарплату тренеру сборной России по футболу Гусу Хиддинку.

Другим предпринимателям достаются региональные проекты и отдельные команды: основатель сети магазинов “Эльдорадо” Игорь Яковлев — совладелец махачкалинского ФК “Анжи”, УГМК Искандера Махмудова спонсирует одноименный женский баскетбольный клуб, а вице-президент ЛУКОЙЛа Леонид Федун финансирует столичный “Спартак”.

“Спорт для России имеет особый социальный смысл, ведь другого социального проекта, способного объединить людей, фактически нет,— говорит профессор Высшей школы экономики Алексей Скопин.— Региональные бюджеты самостоятельно поддерживать профессиональный спорт не могут, так что это обременение в первую очередь пытаются возложить на бизнес”.

Политическое значение спорта столь велико, что власти иногда даже организуют настоящие спасательные операции, лишь бы не допустить банкротства популярных клубов. Недавний пример — реанимация самарских “Крыльев Советов”: указание сохранить клуб дал лично премьер Владимир Путин, а вскоре его зам Игорь Сечин представил общественности пул из 22 спонсоров команды, в основном частных компаний. Фактически в него записали все крупные предприятия Самарской области, кроме терпящего бедствие АвтоВАЗа.

“Часто инвесторам предлагают не только поддержать какую-то команду, но и скинуться на строительство спортивных объектов,— напоминает Алексей Скопин.— Так, в Московской области очень многие спортивные комплексы создавались при серьезном участии частных инвесторов, в том числе западных. Причем власти действовали хитро: вначале они предлагали инвестору льготы для строительства предприятия, а затем, когда завод уже был готов, предлагали поучаствовать в спортивной стройке. Отказываться от таких предложений было неразумно, завод ведь не вывезешь”.

Но спорт — далеко не единственная сфера, которую государство отдает на откуп частникам. На многих предприятиях еще с советских времен висят объекты социальной инфраструктуры. Так, Уралкалий фактически содержит социальные объекты Березников, а ВАЗ — Тольятти. Таких городов в России десятки.

Не брезгуют чиновники и маленькими подарками: бесплатные компьютеры в школы, обустройство детских площадок, “добровольные” льготы и подарки для пенсионеров.

“Когда нужно, все бизнесмены какого-нибудь города Н-ска пакуют продуктовые наборы для пенсионеров к одному празднику, подарки для пионеров к другому празднику, для малоимущих семей к третьему — это социальная норма в России”,— говорит директор региональных программ Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич.

“Часто бизнесмены скидываются на социальные акции, например подарки ветеранам”,— подтверждает Яна Яковлева.

Но главный социальный вопрос, который власть решает руками бизнеса, — это безработица. Крупным предприятиям после начала кризиса фактически запретили увольнять людей, даже если это ставило под угрозу их финансовое благополучие.

“В 2009 году от бизнеса требовали одно: не увольнять людей, чтобы сохранить политическую стабильность,— говорит Наталья Зубаревич.— Бизнес заключил этот пакт о ненападении, и объемы увольнений с крупных предприятий были небольшими, в результате скрытая безработица (неполная занятость и административные отпуска) выросла в начале 2009 года почти до 3 млн человек”.

Активно вкладывают бизнесмены и в сферу прекрасного: так, Александр Мамут спонсирует театр “Практика”, а глава Сбербанка Герман Греф помогает худруку Мариинки Валерию Гергиеву, Виктор Вексельберг выкупил в свое время коллекцию “яиц Фаберже”, а Алишер Усманов — коллекцию Ростроповича — Вишневской. Правда, последний немедленно передал ее в дар государству. Но культурное спонсорство, в отличие от спортивного и социального, чаще всего частное дело бизнесменов — вкладывать в театры и музеи власти не принуждают. Наоборот, бизнесмены сами иногда встают в очередь, чтобы стать попечителями культовых “культурных брендов”, например Большого или Эрмитажа. Тем временем менее известные учреждения страдают от безденежья.

Спасти рядового чукчу

Депрессивные регионы — вот еще одно приложение талантов и капиталов предпринимателей, посчитали власти, и отправили бизнесменов вытаскивать из кризиса безнадежные области. Самый яркий пример — Роман Абрамович и его операция по спасению Чукотки: предприниматель перерегистрировал в регион ряд своих компаний, восстановил социальную инфраструктуру, переселил с Севера на Большую землю часть стариков и всерьез боролся с повальным пьянством.

Но миллиардер-губернатор — скорее исключение, чаще предпринимателя делают не хозяином региона, а его “генеральным спонсором”. Пример — Сулейман Керимов, который активно вкладывает в Дагестан. Аналогичным “якорным инвестором”, но уже для Чечни, может стать Тельман Исмаилов. В свое время Михаил Гуцериев поддерживал Агинский-Бурятский автономный округ, а “Норникель” — Долгано-Ненецкий округ на Таймыре.

“То, что Абрамовичу удалось сделать с Чукоткой, это конечно прорыв,— говорит Алексей Скопин.— Но этот прорыв связан с тем, что там живет очень мало населения. Чтобы эти люди восстали из нищеты, и сделать-то надо было не очень много. Так что схема “олигархического” содержания регионов работает, если регион невелик и не требует совсем больших вложений. Желательно также, чтобы там были хоть какие-то ресурсы, то же золото.

На Кавказе ситуация другая: практически во всех республиках Северного Кавказа есть некая внешняя диаспора, часто с крупным предпринимателем во главе, которая готова вкладывать в регион, но только в проекты, имеющие семейное, родственное, клановое значение. Исключением может стать Тельман Исмаилов и его вложения в Чечню — у Исмаилова там нет клановых интересов. Тут, правда, надо понимать: в тандеме Рамзана Кадырова и Тельмана Исмаилова бизнесмен всегда будет младшим партнером”.

Помимо генерального спонсорства и губернаторства власть может предложить предпринимателям совсем уж щадящий вариант “регионального оброка” — налоговый переезд. Бизнесменов просят перерегистрировать компании в регионы, нуждающиеся в средствах. Так, “Сибнефть” в свое время перевели на жительство в Санкт-Петербург: налоги компании заметно поправили дела города и пришлись кстати в канун его 300-летия. Теперь нефтяная компания — уже под именем “Газпромнефть” — спонсирует амбициозную стройку на Охте. Другой пример — бегство нефтяников из Югры в Тюмень.

“Территориальные структуры крупных компаний юридически регистрируют свои подразделения не в ХМАО, где качают нефть, а в Тюмени, тем самым резко увеличивая бюджет юга Тюменской области,— говорит Наталья Зубаревич.— Например, приход в область THK-BP совпал с приходом на пост главы администрации президента бывшего губернатора Тюменской области г-на Собянина”.

Совсем свежие примеры — переезд одной из компаний банкира Сергея Пугачева из Москвы в Туву и лично Михаила Прохорова в поселок Еруда Красноярского края. В обоих случаях бизнесмены сменили место налоговой прописки по просьбе властей.

Спецпроект олигархический

Нововведение последних 10 лет — “экстренные налоги” на крупных предпринимателей: как только государству нужно решить какую-то сверхзадачу, оно созывает предпринимателей и предлагает скинуться. Примеров масса — от относительно скромного проекта бизнес-школы в Сколково (создана по личной инициативе Владимира Путина на деньги пула инвесторов, в том числе Сбербанка, “Тройки Диалог”, “Северстали”, ТНК-BP, “Итеры”) до грандиозной олимпийской стройки в Сочи.

“Первый пример такой складчины — это, пожалуй, реконструкция Константиновского дворца под Петербургом к 300-летию города,— говорит Наталья Зубаревич.— Власти тогда отработали технологию, а потом поставили ее на поток.

Самый масштабный проект такого рода — Олимпиада в Сочи. Это очень специфическое частно-государственное партнерство, ведь бизнес понимает: он не отобьет свои издержки, потому что ни гостиницы, ни спортивные сооружения не будут прибыльными. Может быть, удастся окупить расходы на горнолыжные проекты, но и то уверенности нет”.

К сочинской стройке и правда привлекли практически весь олимп российского бизнеса. Структуры Владимира Потанина конструируют горнолыжный центр, сноуборд-парк и горную Олимпийскую деревню, УГМК Искандера Махмудова возводит малую ледовую арену для хоккея с шайбой, компании Олега Дерипаски реконструируют местный аэропорт, строят гостиницы и Олимпийскую деревню в Имеретинской долине, “Интер РАО ЕЭС” строит в Сочи ТЭС, а “Газпром” финансирует комплекс для соревнований по лыжным гонкам.

“Сейчас пытаются привлечь бизнес к инвестициям в подготовку саммита АТЭС на Дальнем Востоке, но толку мало — бизнес увиливает,— говорит Наталья Зубаревич.— В результате там все пока строится за счет бюджета”.

Но власти не оставляют надежды привлечь на остров Русский частные деньги: в последней редакции программы подготовки саммита записано: частники вложат в проект 318 млрд рублей, из них 132,2 млрд — уже в 2010 году. И можно не сомневаться — инвесторов найдут, ведь проект саммита — личная инициатива премьер-министра Владимира Путина.

Негласный “налог на спецпроекты” не федеральное изобретение, его с успехом применяли еще в 90-е, в регионах с сильной властью, например именно так был построен “Чесс сити” в Калмыкии.

“В Москве, в Татарстане, в Башкирии, на Северном Кавказе это делалось практически открыто,— говорит Сергей Жаворонков.— Яркий пример — скандальная история по сбору пожертвований на храм Христа Спасителя. Тогда по банкам рассылались письма за подписью чиновников мэрии с указанием конкретных сумм пожертвований, которых ждут от предпринимателей. В начале 2000-х, когда финансовое состояние бизнеса улучшилось, получила распространение практика “маленьких благодеяний”: бизнесу, с подачи власти, предлагали починить дорогу, ветеранам что-то подарить”.

Яркий пример “малых благодеяний” — реконструкция Пензенского аэропорта. В 2003 году местный губернатор предложил предпринимателям скинуться на восстановление аэропорта. Они собрали 30 млн рублей, отремонтировали полосу и здание аэровокзала, купили оборудование и открыли аэропорт после 7 лет простоя.

Доля вассала

Получают ли предприниматели что-то в обмен на свои взносы?

“Ему помогают преодолеть барьеры, дают защиту от административного ресурса, фактически это своеобразная лицензия на ведение бизнеса”,— говорит Яна Яковлева. “Сулейман Керимов, к примеру, приобрел место члена Совета Федерации от Дагестана,— напоминает Сергей Жаворонков.— Тельман Исмаилов обязуется содержать футбольный клуб “Терек”, инвестировать какие-то деньги в строительство в Чечне, в обмен Кадыров, наверное, будет ходатайствовать о том, чтобы этому человеку позволили не только жить в России, но и восстановить торговый бизнес в Московском регионе”.

Часто обременительные на первый взгляд проекты на выходе оказываются весьма прибыльными для бизнеса. Например, предприниматели, помогавшие отдаленным регионам, неплохо сэкономили на налоговых льготах.

“На Чукотке льготный режим для компании “Сибнефть” обеспечил губернатор — ее собственник,— говорит Наталья Зубаревич.— В других регионах договоренности о льготах для крупного бизнеса были достигнуты с действующими губернаторами в обмен на “прописку” крупных налогоплательщиков. Результат — быстрый рост доходов бюджета той же Чукотки (почти в 5 раз за 2001-2004 годы — с 3,5 до 17 млрд рублей) или, например, Агинского Бурятского АО (в 34 раза за 2001-2006 годы — с 0,5 до 17 млрд рублей). Только в 2002 году на налогах компания сэкономила 2 млрд долларов, из них 500 млн вложили в Чукотку, остальное — прибыль. Другой пример выгодного для бизнеса проекта: достройка Богучанской ГЭС. Пока цены на алюминий были высоки, Олег Дерипаска всячески поддерживал проект и готов был инвестировать в него, ведь энергия с ГЭС позволила бы ему расширить бизнес

А вот участие бизнеса в подготовке Олимпиады в Сочи, которые не предполагает взаимной выгоды и ответных услуг — это плата за сохранение собственности и за те привилегии, которые есть у крупного бизнеса, например возможность выводить доходы в офшоры и активно инвестировать на Западе”.

“Официальные частно-государственные проекты почти всегда невыгодны для государственного бюджета и крайне выгодны для бизнеса,— соглашается Сергей Жаворонков.— Пожертвовав рубль, люди получают государственный подряд на 50 рублей”.

Часто власти, в обмен на поддержку бизнесом убыточных проектов, дают доступ к дефицитным ресурсам, например земле. Так, казалось бы, невыгодный проект по реконструкции панельных пятиэтажек стал для московских строителей золотым дном. Но переоценивать выгоды, особенно политические, от сотрудничества с властями не стоит.

“Подобного рода взносы на самом деле ни от чего не гарантируют,— говорит Сергей Жаворонков.— Так, крупнейшим донором “Единой России” на выборах 2007 года были структуры корпорации “Мечел”, не прошло и полугода, как глава партии Владимир Путин обещал “прислать докторов” к владельцу этой компании. Настоящей страховкой является связь вашего бизнеса с высокими руководителями: у вас может быть теневой акционер из числа крупных чиновников, чиновники могут иметь долю в прибыли вашей компании...” В любом случае помочь спорту, городу или музею во сто крат лучше, чем давать взятку чиновнику. Для бизнеса циничный вопрос лишь в том, где надежней гарантия от того, что тебя начнут кошмарить всевозможные проверяющие.

...Нет, пока еще в России делиться урожаем бывает недостаточно, приходится отдавать кусочек сада.

Всеволод БЕЛЬЧЕНКО