Что не позволено Юпитеру

Снять “коррупционный налог” на экономику. Социально ответственный бизнес должен платить налоги в бюджет, а не взятки отдельным чиновникам. Количество налогов следует сократить, ставки — уменьшить, офшоры — перекрыть…

Из предвыборной программы президента Порошенко

Ответственность за президентскую “офшорную историю”, краюшек которой показался из панамских закромов Mossack Fonseca, в итоге перекладывается на консалтинговые и юридические компании — люди рынка, не политики, не учли репутационных рисков. И правда, сидя в кресле народного лидера, офшоры на свое имя регистрируют разве что вожди племен. И ошибка это или жадность, не нам судить.

Сомнительно и другое оправдание президента — мол, кто не открывал офшор, пусть первым бросит в него камень. Миллионы украинцев уже два года платят военный налог и налог с пенсий, а средняя зарплата в стране менее 200 долл. Представляете, сколько камней можно метнуть в гаранта? Правителю нужна пирамида?

Привычность офшорной модели для Порошенко-бизнесмена подтверждает тот факт, что его “Укрпроминвест” еще в 2003 г. подозревали в уклонении от уплаты 25 млн грн налогов посредством офшорных компаний в штате Делавер (США), Панаме, на Кипре и острове Мэн. Допустим, речь о гонениях на бизнес, поддерживавший Ющенко. Но вот свежайшее расследование австрийских журналистов, указывающих, что фирмы Порошенко могли в течение десятка лет заниматься налоговой оптимизацией в Карибском бассейне и получать в счет залогов из офшорных средств сомнительные многомиллионные кредиты от “Райффайзен Интернациональ Банка”. Это расследование лишь ставит жирную запятую в офшорном вопросе. Не отвечая на более важный: а что сделал президент Петр Порошенко почти за время своего правления для того, чтобы не использовать эти схемы впредь? Такой вопрос был бы неправомочен к главе государства, удерживающемуся в конституционных рамках и влияющему на двух министров — иностранных дел и обороны. Но Петр Порошенко два года в ручном управлении удерживает НБУ, СБУ и ГПУ, крупнейшую фракцию и большинство в правительстве, которые при разумном использовании, могли бы помогать не инкассировать страну, а качественно менять правила игры в экономике.
Без технических уточнений не обойтись
Историю с новыми офшорами и кредитами “Райффайзена” на Банковой пока не прокомментировали. Зато юридические советники президента достаточно подробно, по их мнению, разъяснили ситуацию с “продажей “Рошена”: договор о передаче доли президента был подписан 14 января 2016 г., одной из его сторон выступила компания П.Порошенко Prime Asset Partners Limited (Британские Виргинские Острова), другой — “респектабельная банковская группа”. С учетом того, что Петр Алексеевич — глава развивающегося государства, то есть politically exposed person, очереди из респектабельных управляющих не было — высок риск попасть в какую-нибудь коррупционную историю.

Британские Виргинские Острова выбраны не случайно: нет налогов на доходы и прирост капитала, налога на добавленную стоимость, таможенных пошлин. А для того чтобы открыть компанию, необходимо лишь зарегистрировать в реестре учредительный договор. Многие украинские предприниматели сейчас позавидовали…

На Британских Виргинских Островах нет минимального уставного капитала, требующегося при регистрации, так что оправдание юристов президента, основывающееся на том, что 1000-долларовая стоимость акций была “ошибкой при регистрации” (тысяча акций по доллару за штуку), выглядит правдоподобным. Но если в действительности эту сумму никто не оплачивал, почему ее из реестра не убрали? Возможно, их все-таки оплатили, но через третье лицо. Например, через компанию, которая регистрирует предприятия в юрисдикции. А кто в таком случае заплатил этой компании и с чьего счета? Ведь когда президент был занят островным бизнесом, в Украине уже действовало жесткое валютное регулирование и запрет на вывод капитала. И даже пустяковая операция на тысячу долларов потребовала бы получения лицензии НБУ.

Траст является безотзывным и “слепым”. То есть управляющая компания не сможет его самовольно отменить, а выгодоприобретатель, в данном случае Порошенко, не имеет права получать от управителя и любых лиц, связанных с трастом, информацию о его активах и состоянии бизнеса. Трастовый договор не может быть разорван до того момента, пока Петр Алексеевич остается президентом Украины. Зато может быть разорван, и наверняка будет, по окончанию его президентского срока.

Полный перечень активов, переходящих в управление траста, никто не видел. На этот важный вопрос Макар Пасенюк ZN.UA не ответил.

Кстати, ZN.UA еще год назад отмечало значимость Пасенюка для Порошенко, но все упорно концентрировали свое внимание на Кононенко. Намерения “питекантропа с дубиной” понятнее, чем специалиста с европейским образованием, ведущего те же игры в интересах президента, но на более тонком уровне?

Мы помним, что, кроме концерна “Рошен”, Порошенко является конечным бенефициаром обширного перечня предприятий, а в некоторых случаях и владельцем существенного участия компаний. Тем не менее и в материалах Международного консорциума журналистских расследований, и в разъяснениях юристов президента, и в заявлении Ротшильдов настойчиво звучит формулировка “кондитерский бизнес”. А что будет с аграрным бизнесом, медиа-бизнесом, промышленными объектами, масштабными строительными проектами? Аграрные предприятия президента, например, ничуть не уступают по своим масштабам кондитерским, но войдут ли они в траст? Чтобы не получилось так, что корпорация “Рошен” будет в “слепом” трасте, а все остальное — в трасте “желудочном”.

При этом всем понятно, что между трастом и продажей нельзя поставить знак равенства. Номинально активы переданы в управление третьему лицу, но первое лицо нашего государства уж точно не забудет, что это все еще его активы. Соответственно, никуда не исчезают мотивы, по которым президент хотел от них избавиться. Ведь речь, прежде всего, шла об уходе от конфликта интересов. Но если бизнес принадлежит президенту, пусть даже через траст, это не умаляет его желания за счет президентских возможностей укреплять активы, чтобы после каденции вернуться к управлению возросшим за это время бизнесом. Мы же не предполагаем всерьез, что глава государства вручную управляет кондитерскими фабриками, стекольным заводом, страховой компанией и спортивным клубом? Для него это делают менеджеры, а они, как и реальный собственник этих предприятий, после перехода в траст не изменятся, как и не оборвутся их прямые контакты с конечным бенефициаром, которые не где-то там, а тут в Украине.

В целом же Петр Порошенко никогда не выпускал из рук свой бизнес, лоббируя и продвигая интересы своего бизнеса, будучи и депутатом четырех созывов, и секретарем СНБО, и министром иностранных дел, и министром экономики. Оглядываясь на его карьеру государственного служащего и политика вообще не понятно, когда он успевал развивать компании и создавать оффшоры не входя в конфликт интересов и не нарушая закон? История с невозможностью продажи бизнеса и передачей его в траст является закономерным продолжением его предыдущей деятельности.

Парадокс Порошенко

Удивительно, страной управляет бизнесмен, понимающий, чего не хватает предпринимателям для нормальной работы, знающий кухню, а главное, имеющий реальную возможность изменить ситуацию, но при первой возможности он бежит из леденящего бизнес-климата Украины в комфорт Карибского бассейна. Как мы уже писали, человек, имеющий все возможности качественно изменить ситуацию, не обещает, что условия работы станут лучше, что налоговое законодательство станет понятнее, что его перестанут менять каждый год, что ставки снизятся, что политика центробанка будет лояльнее, а регулирование — проще. Нет, он обещает закрыть офшоры, устраняя не причину, а следствие. Более того, человек, заявляющий, что использовал офшор не для налоговой оптимизации, не допускает, что и остальной украинский бизнес использует их не всегда ради размытия налоговой базы.

Зачастую компании идут в офшоры, чтобы элементарно защитить свой бизнес, свои активы как от обесценивания, так и от захвата. И тут сразу хочется вспомнить о реальных реформах правоохранительной и судебной систем, а еще — о реформе фискальной службы. До сих пор бизнес, независимо от степени своей честности, находится в перманентных судебных спорах с налоговой, предугадать исход этих судов невозможно, будь ты триста раз прав. Эта неопределенность зачастую и отпугивает капитал. Но не только это, конечно.
Мы на уровне государства до сих пор сохраняем советское отношение к внешнеэкономической деятельности, желая все контролировать, ограничивать, а в идеале — замкнуть в границах Украины. Часто компании вынуждены открывать представительства в офшорах, чтобы просто работать на внешних рынках, пользуясь непривычной для украинцев привилегией свободы оборота капитала. Действующие правила валютного регулирования фактически остановили легальное движение капиталов. Это одна из основных причин, почему к нам не заходят частные инвесторы и не возвращаются средства украинских бенефициаров, а не война и не политический кризис. Любой уважающий себя бизнесмен (а гарант точно из таких) понимает, что при столь высоких “рисках невозврата” заводить в страну инвестиции нельзя.
Более того, сложности, связанные с выплатой дивидендов зарубежным инвесторам, приводят к доминированию долгового, а не инвестиционного финансирования. Да, с точки зрения налогообложения, долговое финансирование выгоднее и было широко распространено и до введения валютных ограничений. Но в нынешних условиях оно стало практически безальтернативным. А любой бизнесмен понимает, что отсутствие альтернативы говорит о серьезных проблемах в регулировании.

Уже упомянутые нами индивидуальные лицензии НБУ на осуществление инвестиции за пределы Украины, открытие счетов за рубежом и размещение средств на них — это некая элегантная форма рабства в эпоху высоких технологий. И бизнес это тоже понимает, а значит, и президент.

Любой бухгалтер со стажем найдет вам сто и один способ оптимизировать ваши налоги, не покидая пределов Украины, но мы не будем утверждать, что украинские предприниматели не пользуются офшорами ради уклонения от налогообложения. Налоговая нагрузка в Украине самая высокая в Восточной Европе (52% общей налоговой нагрузки на предприятие, по данным Всемирного банка). Но если бы все еще заканчивалось официальными налогами… Наши бизнесмены неконкурентоспособны по умолчанию и буквально вынуждены “оптимизировать, чтобы выжить”. Более того, в подавляющем большинстве случаев бизнес не получает от госаппарата услуги, соизмеримые с уплаченными в бюджет средствами. При этом президент-бизнесмен спокойно наблюдает бесконечную налоговую реформу в стране, каждый вариант которой еще глупее и абсурднее предыдущего, а намеков на структурность изменений вообще не было. Да, Южаниной было поручено создать альтернативный проект. Жаль только, ее забыли предупредить, что в нем желательно учесть не только пожелания табачных компаний и спиртзаводов, но и МВФ. Итогом стала реформа без реформы Яресько, и мы снова в ожидании налоговых изменений.

И если в нынешней ситуации мы “перекроем офшоры”, какую альтернативу предложим? Ведь спрос на иностранные юрисдикции тем сильнее, чем больше проблем “дома”. Подтверждением истинного желания что-то изменить должны быть не декларативные заявления о борьбе с офшорами и коррупционными налогами, а устранение как минимум описанных выше барьеров для нормальной, цивилизованной работы, обеспечение реальных экономических свобод для всех, а не только для избранных. Свобод, которые дадут шанс сделать собственную страну более комфортным местом для жизни и деятельности.

Так что Порошенко-бизнесмен абсолютно прав, предпочтя Карибский бассейн Украине, потому что Порошенко-президент ничего не сделал, чтобы могло быть иначе. Даже хороший пример не подал, проявив не вышиватниковский, а настоящий экономический патриотизм. Да, в нынешнее время держать активы в Украине — это антибизнес, но именно так должен был бы поступить лидер нации. Не все, что дозволено быку, к лицу Юпитеру. Президент — это тяжелая, напряженная, выматывающая работа. Но это пакет, в котором бессонные ночи, необходимость принимать решения, возможность звонить Меркель, встречаться с Обамой, носить кобуру невесть где, возить детей в Японию за госсчет и жертвовать прибыльностью своего бизнеса, платя стране налоги по полной.

Комментарии экспертов

Владимир КОТЕНКО, партнер, руководитель отдела налогообложения и юридических услуг EY в Украине

В Украине значимым “экономическим” мотивом для использования зарубежных структур является стремление сохранить активы: путем доступа к защите правовой системы более надежной, чем национальная, путем помещения активов в валюту более стабильную, чем гривня. Экономия на налогах “прилагается” в качестве бонуса, пускай и весомого, к прочим выгодам, которые дают зарубежные структуры. Впрочем, вес налоговых выгод возрастает в случае продажи украинских активов — при продаже через далекие юрисдикции можно существенно сэкономить.

Вследствие реакции законодателя на такое соотношение мотивов в Украине сформировалась драконовская система “трансграничного” валютного регулирования (разумеется, не для всех: со “своими” дракон более ласков). К чему привело создание таких, казалось бы непреодолимых, валютных препятствий? Ошибется тот, кто предположит, что к падению популярности зарубежных структур: повысился лишь уровень креативности и готовности принимать рискованные решения. При этом был спровоцирован ряд неприятных последствий в “сопредельных” сферах: был нанесен удар по инвестиционному климату, произошел сдвиг в сторону операций, увеличивающих негативный налоговый эффект.

Для того чтобы законопослушным гражданам и их бизнесу было комфортно в Украине, необходимо уменьшать вес и значимость тех проблем, от которых они пытаются укрыться за рубежом. Безусловно, придется восстанавливать доверие к судебной системе. Придется повышать уровень “дружелюбия” украинской налоговой системы. Добиться того, чтобы стремление защитить и сохранить активы не входило в непримиримый конфликт с необходимостью уплачивать налоги.
Начать нужно с, казалось бы, малого, но значимого: разрешить выплату дивидендов, отказаться от лицензирования валютных операций физических лиц, разумеется, сопроводив это требованием об уплате налогов. Кстати, при подготовке законопроекта (очередная налоговая реформа) №5079 правительство предлагало подобный подход, но потом “опомнились”.

Ввести вполне приемлемые для добросовестных бизнесов обязательные требования о раскрытии структур бизнес-групп, в том числе ее зарубежных элементов. Ввести правила о контролируемых иностранных компаниях, ограничивающие соблазн вывести прибыль в далекий офшор и сэкономить на налогах. Предусмотреть ощутимые санкции за сокрытие информации о структурах и контролируемых компаниях за рубежом. Наконец, прекратить волокиту с присоединением Украины к системе международного автоматического обмена налоговой информацией.

Юрий ФЕДЧИШИН, эксперт по вопросам налоговой политики Института общественно-экономических исследований

Ограничить сотрудничество с офшорами возможно, но полностью его пресечь — нет. Для того чтобы эффективно бороться с офшорами, нужно присоединиться к инициативам ОЭСР и максимально наладить обмен информацией с другими государствами, инициировать внесение изменений в налоговые конвенции с рядом стран, а также уделять больше внимания обмену информации в самой ГФС. Ну и, конечно же, нужно более эффективно регулировать трансфертное ценообразование. Пока в Украине правила трансфертного ценообразования реально работают лишь относительно заполнения специальной отчетности. Просто скопировав правила контроля ТЦО ОЭСР, мы не получили работающий механизм, потому что наши налоговая и правовая системы не умеют с ним работать. К тому же для применения правил нужны детальные методики, ведь трансфертное ценообразование предусматривает анализ биржевых котировок, сопоставление операций разных компаний, анализ специализированных ценовых баз данных. За границей законодательство о трансфертном ценообразовании сопровождается детальными методиками на сотни страниц, а у нас в этом плане власть не дорабатывает.

Международный бизнес постоянно подыскивает новые страны для своей деятельности. Сейчас Эстония стала очень популярной для этих целей. Украина вполне могла бы стать привлекательной страной для международного налогового планирования. Те же Великобританию, Австрию и Нидерланды иногда называют офшорами из-за того, что они выступают посредниками между офшором и страной получения прибыли. У нас хорошая сеть налоговых конвенций. Как минимум мы могли бы предусмотреть законодательство о транспарентных лицах, трастах и холдингах. Но без реформы судебной, правоохранительной и банковской систем, а также без реформы ГФС мы и свой реальный бизнес в стране не удержим.

Иван ГЕРАСИМЕНКО, директор компании по обслуживанию инвестиций Investment Service Ukraine,  Андрей Ярмольский, руководитель юридического блока компании по обслуживанию инвестиций Investment Service Ukraine

Украинский бизнес всегда пользовался офшорными зонами и низконалоговыми юрисдикциями. Это, в первую очередь, вызвано несовершенным налоговым законодательством Украины и естественным желанием предпринимателей минимизировать свои расходы. Также желание бизнесменов пользоваться низконалоговыми юрисдикциями и офшорами объясняется банальной возможностью быстрее проводить хозяйственные операции с валютой, избегая ненужной бюрократии.

Неуплата налогов в украинский бюджет является, несомненно, негативным явлением и пагубно влияет на состояние экономики Украины. Однако следует понимать, что указанный деструктивный фактор вызван ошибочной политикой государства, которое не пытается защищать свой бизнес. Поэтому вместо борьбы с офшорами Украине следует направить свои силы на оптимизацию внутреннего налогообложения с тем, чтобы улучшить экономический климат в стране и вывести бизнес из “тени”.

Уже с 2017 г. начинается процесс обмена налоговой информацией между странами мира. Пока к этой программе присоединились около 50 стран. В 2018-м присоединится еще около 60 стран. В результате работы программы планируется, что в мире исчезнет понятие офшорной зоны, а сама схема работы с офшорами прекратит свое существование, так как открытость финансовой информации нивелирует суть офшора. Если мы не присоединимся к указанной программе, нас могут ждать санкции со стороны мирового экономического сообщества. А если не устраним причины популярности офшоров у отечественного бизнеса, то иные экономические последствия.

Юлия САМАЕВА