CEO JKX Гладун: Украине необходимо следовать взятым перед инвесторами обязательствам по неизменности ренты на добычу газа

- На чем Вы как новый генеральный директор JKX планируете сконцентрировать свое внимание?

— Для меня это назначение не ново. В конце июня 2017 года меня назначили исполняющим обязанности CEO компании. Я отвечал за работу всей группы половину 2017 года и часть 2018-го. Недавнее назначение является решением совета директоров, основанием для которого стали результаты деятельности, когда JKX удалось переломить тенденцию падения добычи в Украине. В настоящее время я готовлю для совета директоров план развития компании, оцениваю ее историю, имеющиеся активы. На основании этого обзора будут приниматься решения относительно дальнейшего развития JKX. Единственное, что сейчас могу сказать точно, JKX Украина всегда была в приоритете, поскольку украинские активы были самым успешными. Со сдержанной уверенностью, могу говорить о том, что мы и дальше будем продолжать инвестировать в Украину, в “Полтавскую газонефтяную компанию” (ПГНК).

- Если говорить о планах деятельности в Украине, как законодательные инициативы относительно изменений ставок рентной платы на добычу газа могут повлиять на бурение новых скважин?

— Давайте вернемся в 2014 год. Тогда резко были изменены налоговые ставки. Возможно, не совсем обоснованно, но мы прекрасно понимаем, с чем это было связано. ПГНК приняла решение не инвестировать в бурение, поскольку все проекты при таком режиме налогообложения были бы убыточными. Соответственно, при отсутствии новых скважин и существенной интенсификации, ПГНК демонстрировала снижение добычи. Бизнес, достаточно, сложный, но вместе с тем корреляция простая: приостановка разведки, бурения и интенсификации приводит к падению добычи. В 2015 году мы рекомендовали правительству Яценюка закрепить ставки рентной платы на уровне 10% как для скважин глубиной до 5 км, так и для скважин свыше 5 км, а также заморозить эту норму на 10 лет. В 2017 году парламент снизил ставки на добычу газа из новых скважин до 6% и 12% (глубиной свыше 5 км и до 5 км соответственно — ИФ). Эти изменения незначительно отличались от того, на чем мы настаивали ранее. Я считаю, это было большое достижение парламента, правительства, профильной и бизнес ассоциаций. Но период, на который государство гарантировало стабильность ставок, составил пять, а не 10 лет. С волатильностью рынка, на котором в прошлом году стоимость 1 тыс. куб. м газа составляла $360, а в сентябре этого года в два раза ниже — $160-170, рассчитать правильно окупаемость проекта тяжело. При нестабильном роялти это задание усложняется в разы. Если рента по факту не зафиксирована на 5-10 лет, прыгает с 12% до 29% или до 55%, например, то проекты по бурению новых скважины становятся просто нерентабельными. Я, как глава компании, акции которой торгуются на Лондонской фондовой бирже, не смогу получить от совета директоров подтверждение на реализацию заведомо убыточного проекта. При такой частоте законодательных изменений никакие прямые иностранные инвестиции в страну не придут, внутренний инвестор также три раза подумает, стоит ли ему инвестировать.

Люди, которые работали над внедрением стимулирующей ренты, включая Ольгу Белькову и Романа Опимаха, в 2017 году проделали огромную работу для того, чтобы убедить парламент, правительство и общество в преимуществах и выгодах такого роялти. Теперь необходимо продемонстрировать инвесторам, что принятые изменения будут действовать до конца ранее обозначенного срока, т.е. в течение пяти лет. Государство при таких условиях получает не только роялти, но и дополнительную добычу газа, то есть делает дополнительный шаг к энергонезависимости. Я понимаю, что стремление изменить ставки ренты основаны на мнении о том, что мы, газодобывающие компании, получаем суперприбыль. Но почему бы тогда не повысить роялти, например, до 99%?! Я считаю, что для страны, в случае, если она уже дала определенные гарантии участникам рынка, будет крайне негативным шагом даже инициировать какой-либо рост, тем более обсуждать и принимать соответствующие поправки. Неизвестно на чем основаны инициативы новых народных депутатов, но они отрицательно влияют на стабильное развитие отрасли и те первые инвестиции, которые только начали идти в Украину. Нужно оставить ставки рентной платы на действующем уровне. Более того, я считаю необходимым увеличить период неизменности ставок с пяти до 10 лет. Тогда это будет не на словах, а на деле стремлением к энергонезависимости. Закрепив действующие ставки на 10 лет, Украина обеспечит значительное увеличение объема инвестиций в отрасль.

В 2016 году мы начали инвестировать в капитальные ремонты, а в 2018 году, после того как были внедрены стимулирующие ставки рентной платы, приступили к новому бурению. На изменение тренда от падения к росту у нас ушла половина 2017 года и весь 2018. Пока нет окончательного решения парламента, я не могу говорить о том, будем ли мы оспаривать повышение рентных платежей в суде, но в случае принятия соответствующих норм, мы точно пересмотрим программу инвестиций, это я обещаю.

- Как на планах компании по бурению отражается падение мировых цен на газ?

— Сложно сказать, какой будет цена через месяц-два. Фьючерсы демонстрируют на ближайшее время цены на уровне $260, но при этом они могут отклоняться от факта на 10-40%. В последние шесть-семь месяцев цена упала практически в два раза, что значительно ухудшает окупаемость и доходность проектов компаний, в том числе и наших. Мы ведем переговоры с подрядчиками о снижении цен, пересчитываем модели, пересматриваем планы бурения тех или иных скважин, инвестиционные проекты в целом.

- Но пока вы идете по утвержденному в прошлом году плану?

— Да. Сейчас бурим две скважины, одну заканчиваем в ноябре, и бурение еще одной завершим к концу года. У нас есть наша утвержденная программа, и есть сотрудничество с другими компаниями.

- Вы можете обнародовать стоимость бурения ваших скважин?

— Зависит от глубины и условий бурения. При небольшой глубине наблюдается прямая корреляция, дальше — цена удваивается. В целом, если речь идет о скважине до 5 км, то стоимость бурения может быть, приблизительно, равна $5 млн, свыше 5 км — может расти в разы. Например, при глубине более 7 км цена вопроса может достигать $20-25 млн в зависимости от геологических условий. Кроме того, есть дополнительные затраты при бурении “под ключ”. Если говорить конкретно о нас, то на наших месторождениях все скважины до 5 км. Условно говоря, при глубине в 3,5 км метров цена бурения будет равна приблизительно $3,5 млн. Мы нанимаем иностранных специалистов, наши собственные сотрудники перенимают у них опыт, учатся. Помимо этого, у нас есть свои технические специалисты — технический директор, супервайзер, консультант. Они занимаются бурением десятки лет, и их опыт экономит нам огромные деньги. Возможно, в Украине мы одни из лидеров индустрии по достаточно низкой себестоимости бурения и капитального ремонта.

- Намерена ли ПГНК участвовать в нефтегазовых аукционах по продаже спецразрешений?

— Мы позитивно оцениваем как эту инициативу по прозрачной продаже лицензий, так и проекты по подписанию соглашений о разделе продукции (СРП). Но мы не принимали участия в электронных аукционах, поскольку хотели лучшего качества спецразрешений. Наши геологи не дали нам добро на борьбу за них. Но вместе с тем мы наблюдаем интерес других участников рынка и не исключаем, что в ближайшее время тоже будем бороться за лицензии на аукционах. Думаю, что эта инициатива правильная, рыночная и прозрачная. Если мы увидим что-то привлекательное, то мы будем участвовать.

- Какие у компании планы по добыче газа, нефти и конденсата на 2019-2020 годы?

— В этом году мы демонстрируем результаты выше прошлогодних в среднем на 50% в баррелях нефтяного эквивалента (boepd). Но в прошлом году у нас был рост в 5%. После пяти лет падения достаточно легко продемонстрировать рост. Показательной будет работа в 2020 году.

- Какие объемы газа в настоящее время вы храните в ПХГ?

— У нас достаточные запасы газ, рекордные за всю историю ПГНК. 30 сентября 2019 года в хранилище у нас было 54 млн куб. м.

- Какие у компании планы по инвестициям на 2020 год?

— Мы внимательно посмотрим на законодательные изменения, динамику цен, но предварительно, десятки миллионов долларов. Планы предыдущего руководства были более агрессивны — на сотни миллионов. Компания крайне аккуратно относится к каждому проекту. Мы шаг за шагом анализируем их, изучаем, что удалось сделать, а что нет. Базируясь на итогах реализации, мы оперативно меняем наши планы и движемся вперед. Это взвешенная позиция и за последние три года она себя полностью оправдала. Она подтверждается и новым составом совета директоров. Мы будем продолжать развивать компанию, основываясь на существующих проектах, включенных в пятилетний план.

- Почему произошли такие значительные изменения в составе совета?

— Акции JKX торгуются на бирже, и акционеры очень внимательно следят за performance. Несмотря на то, что он был хорошим, его драйвером выступили высокие цены в Украине. Да, мы изменили тренд, но, наверное, большинство акционеров сочло, что можно было сработать еще лучше.

- Какие у вас взаимоотношения с “Укрнафтобуриння” (УНБ)? Есть какое-либо взаимодействие?

— Если говорить о ПГНК, то она (УНБ) для нас такой же прямой конкурент, как и другие участники рынка.

-А если говорить о JKX, которая владеет 10% акций УНБ?

— JKX, как миноритарный акционер не принимает участия в управлении компанией. Мы наблюдаем за успехами УНБ, желаем ей удачи также как и другим компаниям на рынке.

- У основных акционеров JKX помимо УНБ есть какие-либо еще нефтегазовые активы в Украине?

— Мы не следим за структурой собственности их активов в других компаниях.

- Для реализации ваших инвестиционных планов компании хватает собственного финансирования?

— Собственной ликвидности хватает. У нас достаточно средств, для своих и партнерских проектов, которые мы реализуем сейчас. Несколько лет назад, когда у нас были проблемы с ликвидностью, ТАСкомбанк открыл для ПГНК кредитную линию, которую мы пока не использовали. Но, она у нас есть, и, в случае необходимости, мы можем воспользоваться ею. Мы очень благодарны нашим партнерам, что они нас поддержали.

- Если говорить о совместных с другими украинскими компаниями проектах, на какой стадии в настоящее время конкурс “Укргазвыдобування” на заключение PEC (production enhancement contract)?

— ПГНК, как одна из четырех квалифицированных к участию в конкурсе компаний, получила доступ к виртуальной комнате данных, подписала соглашение о неразглашении информации, положила депозит в сумме $1 млн. Сейчас мы изучаем информацию. И вот тут как раз, если наше предложение будет конкурентоспособным, и мы победим, то нам понадобится дополнительная ликвидность для того, чтобы инвестировать средства в интенсификацию.

- Исходя из тех данных, доступ к которым вы получили, как изменился интерес к проекту?

— Больше я не могу пока это комментировать. Единственное, что могу добавить, процесс правильный, времени для изучения достаточно. Если говорить о PEC в целом, то это очень интересная форма сотрудничества. Мы подобных проектов ждали больше пяти лет. УГВ имеет истощенные месторождения и ищет среди лидеров рынка тех, кто умеет работать с такими месторождениями для того, чтобы отдать их в операционную деятельность. Это правильно, это международная практика. Похожий проект делает “Укрнафта” — она выставляет блоки со скважинами, которые нуждаются в ремонте и интенсификации. В первом проекте “Укрнафты”, который был полгода назад, мы решили не участвовать. Нынешний проект для нас более интересен и я рассчитываю, что мы станем одними из финалистов. Для его реализации нам также будут нужны средства. Кроме того, у нас с “Укрнафтой” есть очень хороший уже реализуемый проект по подготовке газа “Укрнафты” с Новогригорьевского месторождения на нашей Игнатовской установке (УППНГ). “Укрнафта” получает подготовленный газ, мы получаем плату за услугу, дозагружаем свою установку — до реализации этого проекта она была загружена на половину, сейчас загруженность значительно возросла. Это выгодно и для нас и для них. Поэтому мы хотим расширить это сотрудничество на другие месторождения.

- На какие?

— Не уверен пока, что могу называть их, но в ближайшее время, если переговоры пройдут успешно, мы договоримся об условиях и цене. Мы начали с Новогригорьевского месторождения, если со стороны “Укрнафты” будет инициатива, мы будем рады подключить еще одно или несколько месторождений.

- Какова в настоящее время ваша стратегия продаж?

— Мы всегда имели свою торговую площадку, но после 2016 года и моего приходам на должность главы ПГНК мы решили развиваться еще и на независимой. Отобрали порядка 10 потенциальных партнеров, и в итоге пришли к Украинской энергетической бирже. Тогда мы, между прочим, стали первыми, кто начал торговать на ней природным газом. Сейчас свой конденсат, нефть и LPG мы реализуем на внутренней площадке, будем дальше ее развивать. В данный момент природным газом мы торгуем на УЭБ. Кроме того, мы работаем и по прямым договорам.

- Насколько в настоящее время загружен ваш завод по производству LPG?

— На 90%, он работает на пределе, и мы планируем увеличивать объемы производства. Компания приступила к реализации проекта по увеличению перерабатывающих мощностей, за счет установки дополнительной колоны. Она заказана у канадской Propak Systems и в настоящее время уже производится. Если все будет идти по плану, то реализуем этот проект в 2020 году. Стоимость проекта — полмиллиона долларов.

- А за счет чего вы так подняли загрузку?

— За счет собственной добычи.

- На какой стадии в настоящее время налоговые споры в Украине?

— Решение Гаагского арбитража, согласно которому мы выиграли спор с Украиной на $12 млн по коммерческой части, находится на стадии легализации в Украине. Мы надеемся, что после того, как украинский суд легализует арбитражное решение, украинское правительство выполнит его. Думаю, что на это дело, инициированное нами как одной из старейших частных компаний с иностранным капиталом, вошедших в Украину, смотрят все потенциальные инвесторы. От того, выполнит ли правительство решение арбитража или будет искать лазейки для того, чтобы избежать этого, будет зависеть то, какой сигнал получат инвесторы. Мы ожидаем, что в ближайшем будущем это решение будет легализовано в стране и выигранная сумма будет выплачена нам из бюджета. О конкретных сроках говорить не могу, поскольку это зависит не от нас. Есть еще два налоговых спора по рентным платежам 2010 и 2015 годах на общую сумму $37,1 млн. Они находятся на стадии судебных разбирательств. Мы готовы выполнить любое решение суда.

- Как может повлиять на газодобывающую отрасль Украины вероятная поставка российского газа по прямым договорам?

— Если речь идет о рыночных условиях и рыночном ценообразовании, думаю, что это не будет иметь негативного влияния. Если мы говорим не о рыночной экономике, то прогнозирование цены на газ и окупаемость проектов по добыче в Украине становятся еще более непредсказуемыми, чем обычно.

- Расскажите о деятельности JKX в России.

— У нас там хорошее месторождение, на котором построен новый завод. В России у нас очень успешный бизнес с точки зрения production. Объем добычи газа сопоставим с Украиной, но, к сожалению, в РФ действует государственное регулирование цен, как ранее это было и у нас. С учетом небольшого дисконта цена реализации газа составляет $58-59, что конечно не идет ни в какое сравнение с Украиной, где в сентябре стоимость газа была $160-170. То есть по netback Украина для JKX гораздо привлекательней России, и даже Венгрии, где мы владеем шестью лицензиями на добычу углеводородов, установкой по подготовке газа и нефти.

- А что касается регуляторной политики?

— Я не так глубоко знаю российский бизнес в этом плане. Но в условиях либерализации газового рынка в Украине, мы видим, что ситуация здесь не хуже, чем в России, мягко говоря.

- В середине 2018 года JKX заявила о намерении уйти из Словакии и Венгрии. На какой стадии в настоящее время этот процесс?

— Компания ушла из проектов в Словакии. Предыдущий совет директоров также принял решение об уходе из Венгрии. О результате данного процесса будет сообщение на Лондонской фондовой бирже, до этого момента мы не можем обнародовать его.