Будущее Европы

В первой половине прошлого века Европа истерзала себя двумя войнами и уничтожила свою центральную роль в мировой политике. Во второй половине века дальновидные лидеры смотрели дальше мести и постепенно создавали институты европейской интеграции. Мысль о новой войне между Францией и Германией кажется сегодня нелепой, а развитие Европейского Союза значительно повысило привлекательность Европы в мире и ее “мягкую силу”. К сожалению, данное историческое достижение сегодня под вопросом.

В мае 2010 г. финансовые рынки потеряли веру в способность Греции контролировать дефицит своего бюджета и возвращать свои долги. Опасение дефолта начало проникать и в другие страны — такие, как Португалия и Испания — среди 16 членов зоны евро. В ответ на это европейские правительства, Европейский центральный банк и Международный валютный фонд организовали спасательную программу для стран зоны евро на сумму 700 млрд. евро для успокоения финансового шторма.

Хотя данное вмешательство и дало временную передышку, на финансовых рынках по-прежнему царит неопределенность. В прошлом месяце канцлер Германии Ангела Меркель заявила, что если евро потерпит неудачу, “то неудачу потерпит не только евро,... но и Европа, а с ней — и идея европейского единства”.

Европейское единство уже столкнулось со значительными препятствиями. Налогово-бюджетная интеграция носит ограниченный характер. Национальные идентичности по-прежнему являются более сильными, чем общеевропейская идентичность, несмотря на шесть десятилетий интеграции; а национальные интересы, пусть и не столь ярко выраженные по сравнению с прошлым, до сих пор важны.

Расширение ЕС до включения 27 государств (с планами включения новых государств в будущем) означает, что европейские институты могут остаться sui generis (институтами ради институтов), неспособными создать сильную федеральную Европу или единое государство. Юридическая интеграция усиливается, и вердикты Европейского Суда убеждают страны ЕС менять свою политику. Но интеграция на уровне законодательной и исполнительной власти отстает, и, хотя Европа создала должность президента и центральную фигуру для международных отношений, внешняя и оборонная политика по-прежнему является лишь ограниченно единой.

Десятилетиями Европа колеблется между чрезмерным оптимизмом и приступами “евро-пессимизма”, подобными текущему периоду. Как недавно выразился журналист Маркус Волькер: “Согласно честолюбивым планам Лиссабонского договора, Европа должна была дорасти до одного из основных игроков на мировой сцене. Вместо этого Европа начинает создавать впечатление неудачника в новой геополитической системе, в которой доминируют США и новые быстро развивающиеся страны во главе с Китаем”. “Зародышем этой системы”, по словам Волькера, является встреча 18 декабря 2009 г., которая позволила скрасить скромные результаты Копенгагенского соглашения, — встреча, возглавляемая США и Китаем, на которую пригласили лидеров Индии, Бразилии и ЮАР, но не пригласили европейцев.

А теперь еще недавний финансовый кризис обнажил пределы налогово-бюджетной интеграции в зоне евро и поднял вопросы о роли и будущем евро.

Каково будущее Европы? Как отметил журнал The Economist: “Разговоры об относительном упадке Европы ведутся сейчас, похоже, повсеместно... Можно услышать угрюмые цифры о будущем “весе” Европы, и вполне обоснованно. В 1900-х гг. в Европе проживала четверть мирового населения. Вполне возможно, что к 2060-м гг. в ней будет проживать всего 6% мирового населения, причем почти треть будет старше 65 лет”.

Европа действительно столкнулась с серьезными демографическими проблемами, но количество населения не связано тесно с экономической мощью, а предсказания упадка Европы обладают долгой историей своей неспособности материализоваться. В 80-е гг. аналитики говорили о евро-склерозе и о подкрадывающейся немощи, но в последующие десятилетия Европа показала впечатляющий экономический рост и институциональное развитие.

Подход ЕС, заключающийся в разделении полномочий, в заключении детальных договоров и в разрешении конфликтов с помощью многочисленных комитетов может показаться громоздким и недостаточно эффектным, но он становится все более важным для решения многих вопросов в сегодняшнем взаимосвязанном и взаимозависимом мире. Как выразился директор Европейского совета по внешним отношениям Марк Леонард: “Обычно считается, что время Европы давно минуло. Ее недостаток общей идеологии, ее разделенность, чрезмерное внимание к правовым системам, нежелание применять военную силу и склеротичная экономика резко отличают ее от США, которые стали более доминирующими, чем когда-то Рим... Но проблема заключается не в Европе — проблема в нашем устаревшем понимании того, что такое сила”.

Американский политолог Эндрю Моравчик приводит аналогичный довод о том, что европейские нации, по отдельности и вместе, являются единственными государствами, кроме США, способными “оказывать влияние мирового масштаба во всем спектре силы, начиная “жесткой” и заканчивая “мягкой” силой. В той степени, в которой данный термин еще сохраняет какое-то значение, мир является двухполюсным и, скорее всего, останется таким в обозримом будущем”.

Моравчик считает, что пессимистический прогноз основан на реалистичном восприятии XIX века, согласно которому “сила связана с относительной долей совокупных мировых ресурсов, а страны постоянно находятся в борьбе друг с другом”. Кроме того, он подчеркивает, что Европа является второй в мире военной силой с 21% мировых расходов на вооруженные силы. Для сравнения: Китай — 5%, Россия — 3%, Индия — 2%, Бразилия — 1,5%.

Десятки тысяч солдат из стран-членов ЕС задействованы за пределами своих государств в таких странах, как Сьерра-Леоне, Конго, Кот-д-Ивуар, Чад, Ливан и Афганистан. В плане экономической силы Европа обладает крупнейшим рынком, на который приходится 17% мировой торговли, в то время, как на рынок США приходится 12% мировой торговли. Европа также оказывает половину мировой иностранной помощи, а США — лишь 20%.

Но вся данная потенциальная сила может оказаться бесполезной, если европейцы не решат срочные проблемы, возникающие в результате утраты финансовыми рынками веры в евро. Все, кто восхищается европейским экспериментом, должны надеяться на их успех.

Джозеф С. НАЙ-младший, профессор  Гарвардского университета