Бой после Победы

Вернувшийся с войны народ-победитель снова попал в жесточайшие тиски большевистского режима. Вопрос о том, должны ли граждане в любых обстоятельствах защищать террористическую или коррумпированную власть, не является сугубо историческим. Особенно на фоне последних событий в арабском мире.

Правящая в сегодняшней Российской Федерации номенклатура, прямая наследница номенклатуры коммунистической, каждое 9 Мая объясняет своим подданным, от каких бед избавила их “победа советского народа” в Великой Отечественной войне. Телевидение говорит о Великой Победе, миллионах погибших, мелькают заставки с золотыми звездами и весенними цветами. Демонстрируется старая советская и современная гламурная кинопродукция о войне, проходят по Красной площади военные парады, раздаются “георгиевские ленточки”.

Но к частному миру людей этот пропагандистский барабан, как представляется, не имеет отношения. К тому же, его грохот заглушает обсуждение других, неудобных для номенклатуры вопросов. 66 лет назад завершился, говоря хлещущими через всякую меру словами Александра Твардовского, “бой … святой и правый, смертный бой не ради славы, ради жизни на земле”. Оставим в стороне планету Земля и обратимся к нашей стране.

Что получили в итоге войны, победной для СССР, подданные установленного в стране большевистского режима? За какую власть в своей стране они воевали? И чем эта власть отплатила своим подневольным гражданам?

Вопросы эти только на первый взгляд кажутся историческими. Они современны. Потому что “если завтра война”, опять начнется разговор о “защите Родины”, а подразумеваться под этим будет защита бытия ныне правящей группы товарищей. Старый разговор на новый лад. С чиновными бизнес-женами, яхтами для президента, коррумпированными налоговиками и прокурорами, откатными трубопроводами, дворцами-дачами губернаторов, футбольным клубом “Челси”, ФСБ в роли политической жандармерии. Всего этого отвратительного шабаша разложения и отсутствия стыда.

“Защищай свою страну вне зависимости от того, какой здесь режим”, — любимый лозунг тех правителей, которые сначала устанавливают террористические или коррумпированные режимы, а затем, в минуту опасности для себя лично, начинают обращаться к тому, что для истинных сынов Отечества действительно свято, — к славной военной традиции страны, ее вере, родной культуре. Так поступил в минуту опасности для себя и своего режима Сталин, так же, вне всякого сомнения, случись что, поступят и сегодняшние наследники коммунистической власти. То есть власти будут творить все что хотят, а население должно по первому требованию защищать их от внешней угрозы.

Льстиво поименованные в 1941-м Сталиным “братьями и сестрами”, советские люди в результате благоприятного для СССР исхода войны получили все те же выкованные в 30-е годы железные рукавицы. Повоевали и победили? Спасибо вам, пожалуйте обратно в топку советской системы, теперь мы будем вами править по-прежнему. Потому что наша власть доказала свою прочность в ходе противостояния с внешним врагом. И теперь-то вам никто не поможет, если кто-то в 20-е или 30-е от отчаяния надеялся на внешнее вторжение.

Любителям клеить Сталина на троллейбусы и запускать его колесный образ по российским городам полезно будет ознакомиться, например, вот с этим отрывком из опубликованного архивного документа сентября 1949 года. В нем представитель Совета по делам колхозов по Брянской области А. Козлов обращается к председателю этого Совета А. А. Андрееву. Речь идет о колхозе с современно звучащим террористическим именем “Боевик”: “Большинство мужского населения этого села оставалось на оккупированной территории, поделив колхозную землю и остававшееся имущество, занимались хлебопашеством на правах единоличников. Немцы по отношению к ним проводили политику заигрывания, снижали налоги, снабжали тяглом и особенно это проводили в отношении к тем, кто на них работал в виде полицаев, старост, дорожных мастеров и т. д. Часть такого элемента живет в колхозе… некоторые из них заявляют, что при немцах они жили лучше”. И здесь же вывод из сказанного: “Таким образом, обстановка, в которой приходилось восстанавливать колхоз, была очень сложной”.

Если задуматься, то трудно обвинять замордованное двадцатилетним большевистским правлением население и вернувшихся домой из кровавого ужаса людей в том, что не нашли они силы поднять оружие против того врага, который после 1945-го еще 46 лет медленно разжимал свои когти, запущенные в тело России в октябре 1917-го. Не было в 1945-м моральных и материальных сил. После исхода белых армий и цвета культурных сил из России, уничтожения крестьянства, остатков офицерства и других “бывших”, но тем не менее мешавших властям, не было внутри страны возможностей для установления другого порядка. Когда же нацистская Германия, а затем и последующая глухота и недальновидность западных демократий не позволили развиться возникшему в ходе войны антисталинскому и антибольшевицкому движению, стало понятно, что всякое организованное сопротивление победной власти коммунистической номенклатуры невозможно.

Победный для номенклатуры 1945-й был, как теперь выясняется, ее счастливым билетом на поезд, ехавший еще несколько десятилетий вперед. Номенклатура и была главным победителем в той войне. Народ же для нее был удобным инструментом в достижении своих целей.

Существуют исторические свидетельства того, что солдаты советской армии надеялись на то, что по возвращении домой начнутся послабления. Ведь не может их не быть, рассуждали многие, после таких жертв, после такой войны. Надежды оказались тщетными. Внешние фронты закрылись, вновь открылись внутренние. И пошло-поехало. Переселения народов, “ленинградское дело”, врачи-вредители, безродные космополиты. Уголовно-коммунистическая власть двинулась в будничный свой подход.

Алексей МЕЛЬНИКОВ