Борис Беспалый: Парламента как самостоятельной институции у нас нет

“Пациентов делю на две категории. Первая — те, кто бежит к врачам по поводу и без оного, фанатически заботясь о своем здоровье. Вторая идет в больницу, как на расстрел, исключительно тогда, когда припечет”. Именно эта цитата друга-медика вспомнилась при написании данного материала. Вспомнилась потому, что, судя по всему, есть и третья категория. К ней относятся те, кто явно знает о болезни, четко видит ее негативное влияние и прекрасно понимает неизбежно негативные последствия, но при этом ничего не делает. Именно к этой категории относятся владельцы депутатских мандатов, которые, видя стремительно распространяющийся “вирус” деградации украинского парламентаризма, вместо таблеток пьют “Боржоми” в подвальной столовой ВР.

“Верховная Рада стала филиалом Администрации Президента, парламент превратился в орган “чего изволите, то и нажмем”, — сказал на днях, выступая с трибуны Рады, в день 20-й годовщины принятия Декларации о государственном суверенитете первый президент независимой Украины Леонид Кравчук. Правильно, согласитесь, сказал, но аплодировали ему экс-депутаты. Действующие же делали вид, что читают важные документы или ведут не менее важные переговоры по мобильному. Но, как говорится, игра игрой, а реалии реалиями. Последние таковы: по итогам президентских выборов, формирования коалиции, а затем и правительства Верховная Рада, принимая решения, руководствуется не потребностями народа, а желаниями ограниченного клуба политперсон. Очень ограниченного клуба... Стоит лишь прийти в парламент и посмотреть, как синхронно нажимают кнопку “за” “регионалы”, когда видят одобрительный жест “режиссера” Чечетова. Де-юре он — советник президента, де-факто — законодательный дирижер “Регионов”.

При этом, кстати, большинство из почти 200 “регионалов” в упор не видели документ, которому, инстинктивно реагируя на жесты Михаила Чечетова, дают путевку в жизнь. “Ответственность”, однако...

О деградации парламентаризма как явления, а также девальвации Рады в общественном измерении говорим с экс-народным депутатом (“Наша Украина”) Борисом Беспалым.

Маленький, но весьма показательный штрих: в 2006-м, когда была создана небезызвестная коалиция ПР+КПУ с примкнувшей к ним Соцпартией Мороза, “нашеукраинец” Борис Беспалый неожиданно вышел из состава “оранжевой” фракции. Но что важно: он, в отличие от своих коллег Кинаха, Головатого, не поменял некомфортный оппозиционный лагерь на уютный коалиционный дом. Беспалый просто ушел, причем — без скандалов и укоров. Так что, согласитесь, говорить о “лечении” парламентаризма у него есть моральное право.

— Что происходит с украинским парламентаризмом и как это “лечить”?

— Прежде чем ответить, хотел бы акцентировать один лаконичный штришок. Прямо передо мной сейчас находится памятный знак, выпущенный в 2000-м к десятой годовщине Рады. Так вот, тогда на торжественное заседание ВР были приглашены депутаты всех предыдущих (I и II) созывов. А сейчас депутатов I созыва точно должны были пригласить! Я думаю, этот штришок четко демонстрирует отношение к депутатам. Это формальность, но отнюдь не торжественность. А теперь по сути вашего вопроса. Я бы сказал так: идет возвращение к советскому варианту, где министерства были хозяйственными отделами ЦК, а Верховная Рада — протокольным. Все точно также, только в роли ЦК сейчас выступает Президент и его Администрация. Вот вам и роль, и вес парламента. На мой взгляд, сегодня парламента как самостоятельной институции у нас нет. Рада автоматически исполняет распоряжения, поступающие из Администрации Президента или Кабмина.

Спрашиваете, почему так случилось? Думаю, есть как объективные, так и субъективные причины. Но, главное, каждый из нас ведет себя так, как мы разрешаем. Парламент в основе своей виновен сам, потому что разрешил издеваться над собой. Первый акт имел место в 2000-м. Речь идет о том, что связано с Украинским домом и что впоследствии назвали бархатным переворотом. Второй эпизод — 2007 год, когда парламент разрешил Ющенко разогнать себя на ровном месте, как непослушных мальчиков и девочек.

Линия противостояния “Президент — парламент” — традиционна не только для Украины. Равновесие достигается позже... В Англии или во Франции, например, королям отрубали головы — и парламенты стали уважаемыми институциями. У нас же с парламентом, который позволил себя разогнать, попросту перестали считаться.

— Вы упомянули о, мягко говоря, непростых взаимоотношениях президента Ющенко и депутатского корпуса. Какое из двух зол лучше: открытое противоборство Виктора Андреевича с “непослушными” институциями или атмосфера всеобщего “одобрямса”, когда парламентарии не знают, за что голосуют, но голосуют, потому что законопроект поступил с Банковой?

— Во-первых, я Ющенко вспомнил только лишь потому, что это связано с прошлым, потому как с будущим я его никак не связываю. Во-вторых, думаю, выбор меньшего зла — это все равно выбор зла. В-третьих, в каждой ситуации есть конкретный выбор — правильный и... другой. Всегда надо стараться принимать оптимальное решение. Возможно, в политике как раз, в отличие от теории, ищутся не идеальные, а оптимальные решения? Поэтому, я думаю, в 2000 году оптимальные решения были одни, позже — другие. В 2000 году Кучма нажал, но парламент устоял, не позволив имплементировать незаконные изменения Конституции. Верховная Рада все-таки отбилась тогда. В 2007-м парламент позволил себя разогнать. И именно это, если вернуться к вашему вопросу, стало летаргическим сном, если не смертью, украинского парламентаризма.

— А что касается нынешнего сплошного “одобрямса”?

— Моя точка зрения состоит в следующем. После того, как Ющенко разогнал парламент, тот прекратил свое существование. Над парламентом после этого момента можно было издеваться, как угодно. И то, что Янукович делает сейчас, — это следствие того, что ВР позволила еще тогда.

При предыдущей власти парламента тоже не было. Было пять кнопок: у Януковича, Юли, Ющенко, Симоненко и маленькая у Литвина. И как они решали (вне зависимости, кстати, от места их работы), так парламент и голосовал. То есть, парламента нет! Если ранее были протокольные отделения партий, то теперь Янукович “подмял” все под себя, и как он скажет, так и будет. Внесет он законопроект, что солнышко крутится с запада на восток, — проголосуют.

— Каковы механизмы влияния общества на процесс “лечения” парламентаризма? И почему многие парламентские старожилы, для которых авторитет ВР действительно имеет большое значение, молчаливо соглашаясь с нынешним положением дел, плывут по политическому течению, а не против него?

— Нельзя отдельно от остальных процессов повысить роль парламентаризма или, скажем, местных советов. Нельзя потому, что они вмонтированы в систему управления государственной власти. В Украине ныне идет становление авторитарного режима наподобие российского. Программа-минимум: Россия — Медведев — Путин. Программа-максимум — Лукашенко или покойный Туркменбаши. В этой системе все роли расписаны и безукоризненно исполняются. Госдума, например, изображает, что она парламент России, хотя все понимают, что она в системе. То есть, когда есть авторитарный режим, как бы там ни назывались те или иные учреждения (или Госдума РФ, или Верховный Совет СССР, или ВР Украины) — это все является бутафорией. На сегодня и наш парламент — бутафория, поскольку никаких принципиальных решений он не принимает, а просто освящает инициативы Администрации Президента или же правительства. Это однопартийная система. Демократия же — это, в том числе, распределение власти.

— Украина сегодня — не только во властном измерении, в целом — это демократия?

— Идеальной демократии, на мой взгляд, нет. Как, впрочем, нет и стопроцентной недемократичности. Даже при Сталине на базарах была рыночная экономика, то есть — демократическая институция. Сравнивать можно либо с другими странами, либо со своим прошлым. Если взять Швейцарию или Австрию, то Украина — менее демократическая, если сравнивать с Беларусью и Россией — Украина более демократическая. Если сравнивать с советским периодом — мы более демократичны. Если взять период Кучмы — менее демократичны. О периоде Ющенко говорить не приходится, потому как демократия — это система власти, а там была...

— системная бессистемность...

— Да, приблизительно. Это, знаете, как эпоха казацкой Руины, как холодная война внутри страны. Сейчас же развивается тенденция уменьшения доли демократии. Но, кстати говоря, так часто бывает в период, когда нужны энергичные реформы и т.д. Впрочем, пока мы этих реформ не видим. Вот, скажем, взять азиатские или южноамериканские страны. Они проходили режим реформ в автократических условиях, а потом развивались. Но я не говорю, что это плохо, а то хорошо, — лишь констатирую факт сокращения демократии в Украине.

— Как считаете, эта тенденция сокращения, уменьшения, сворачивания демократии укрепится или ослабнет после очередных президентских выборов?

— Все зависит от запроса общества. После бардака Ющенко нынешняя ситуация соответствует запросу народа. Думаю, большая доля авторитаризма людей не испугала и не пугает до определенной степени. То есть люди отталкиваются от того, что лучше иметь авторитарную власть, чем не иметь никакой. Общество может простить власти все, кроме слабости, поэтому, как мне кажется, определенная доля ожиданий в плане усиления власти присутствует. Важность тут в долях процента, чтобы ситуация не дошла до полного абсурда.

Наиболее вероятный вариант развития событий следующий. Власть будет выигрывать центральные выборы вне зависимости от обстоятельств. То есть админресурс будет таким, который позволит властям выигрывать выборы. Оппозиционеры же будут проходить разве что для того, чтобы давал кредиты МВФ (дескать, у нас демократия цветет буйным цветом, давайте нам кредиты). Но, я думаю, как сегодня оппозиция не имеет никакого влияния на принимаемые властью решения, так она не будет иметь его и в дальнейшем. Это как Россия Путина.

Сегодня реальной оппозицией в Украине являются СМИ. В чем оппозиционность? В том, что медиа распространяют не только приятную для власти информацию. А еще оппозиция — в душах части людей, которые это не воспринимают либо же в той или иной степени оппонируют этому. Политическая же оппозиция, в силу ряда причин, потеряла влияние. И нужно много времени и столько же усилий для изменения положения. Сегодня же оппозиция не влияет ни на что. Таким образом, власть может делать все что угодно и ей за это ничего не будет. Иллюстрация полного бессилия оппозиции — ратификация договора по Черноморскому флоту РФ. Одним словом, оппозиция в состоянии озвучивать свою позицию, но не в состоянии защитить ее. И тут, кстати, не обязательно иметь власть. Например, Рух 20 лет назад, Хельсинская группа, Народная рада в парламенте большинства не имели, а вот силу — да. В итоге достигли независимости и преодолели монополию коммунистов на власть. При этом, еще раз подчеркиваю, большинства не было, была народная поддержка.

— Сегодня де-факто Украина живет в условиях президентско-парламентской республики, но Президент и его ближайшее окружение этот статус хотят закрепить де-юре. Сейчас вот группа “регионалов” обратилась в КС с тем, чтобы упразднить политреформу 2004 года. Как вы смотрите на эти “вечные” конституционные игры?

— Во-первых. Лично я очень ценю Конституцию. Почему? Потому что Украина ряд столетий боролась за независимость, а Конституция — это один из символов нашей государственности. Поэтому, независимо от ее содержания, само наличие документа — Конституции Украины — это один из фрагментов фундамента того, что мы называем независимостью. Именно поэтому я чрезвычайно уважаю Конституцию, хотя в тексте есть полные несуразности. Однако все это — мелочи по отношению к тому факту, что мы имеем Конституцию независимой Украины. Это, знаете, приблизительно такие ощущения: мне очень приятно, что мы имеем независимое государство, несмотря на множество проблем в нем. Это — базовая вещь.

Я думаю, что нынешняя власть не забивает себе голову проблемами формы правления: президентско-парламенсткая или парламенстко-президентская... Все намного проще и куда более прагматично, чем может показаться на первый взгляд. Власть — на бочку, собственность — на бочку. А как это все распишут интеллигенты в очках, меньше всего интересует сегодняшнюю власть.

Янукович как реальный лидер Партии регионов хочет иметь больше власти. Своим желанием он поделился со своим окружением. А далее? Далее вы там, мальчики и девочки, как хотите, так и думайте, как реализовать мое желание. Через Конституцию? Давайте через Конституцию. Посредством референдума? Ну что ж, пусть будет плебисцит. То есть, каким методом ему дадут больше власти, Януковича не интересует. Его интересует не процесс, а результат.

Во-вторых. Каких полномочий, скажите, не хватает Президенту и правительству сейчас, чтобы проводить определенные реформы? Если власть хочет довести до логического завершения пенсионную реформу или, скажем, реформу здравоохранения, Конституция тут никому и ничему не мешает. Если возникнет необходимость внести изменения, скажем, в плане расширения местного самоуправления, их можно внести. Поэтому, я думаю, конституционные дискуссии во многом отвлекают людей от решения реальных проблем, нуждающихся в разрешении. А их — воз и маленькая тележка. Это и пенсии, и охрана здоровья, и коммунальная сфера и т.д. А какой будет Конституция? Мне кажется, при президентстве Януковича это не является принципиальным вопросом, поскольку если ему захочется действовать так, а не иначе, то и Конституции никакой нет. Так и Ющенко делал.

Я за то, чтобы конституционный вопрос обсуждался в обществе, но спешить не стоит. Не умрем ведь, если не поставим какую-то запятую в Конституции.

В-третьих, что касается отмены конституционной реформы. Дело в том, что этот закон о внесении изменений в Конституцию №2222 нельзя упразднить, поскольку он прекратил действие. Это же был закон о внесении изменений, а не самодостаточный закон. Эти изменения вступили в действие. Таким образом, упразднить политреформу — это все равно, что отменить Октябрьскую революцию.

— Ваша оценка поведения так называемых тушек? Это принципиальная политическая позиция или конъюнктурная поза?

— Понимаете, если не существует высокой цели, тогда люди начинают заниматься обустройством собственных интересов. Парламента как института, решающего судьбу людей, на сегодня нет. Депутаты прекрасно понимают, что на ситуацию в государстве они не влияют. Они статисты, не более. Поэтому они занимаются поисками лучшей судьбы для себя, потому как на судьбу Украины и украинцев не влияют, их отстранили от этого. В 1990-х боролись за независимость, в 2004-м — за перемены. А за что борются сейчас? Домики дальше, домики ближе... Это не касается определенной части депутатского корпуса, которые имеют свои принципы и которые не желают на своей политической репутации ставить позорное пятно. Это Владимир Филенко, Михаил Косив, Тарас Стецькив, Павел Мовчан, Анатолий Матвиенко. Они не хотят и не будут свое имя разменивать на какие-либо преференции.

Для меня всегда наивысшим был депутатский мандат, потому как это прямое доверие народа. А сейчас мандат совершенно не ценится.

Наталия РОМАШОВА