Королева Великобритании Елизавета II в среду, 21 июня, традиционно открыла новую, нетрадиционную сессию парламента, зачитав послание премьер-министра Терезы Мэй. Речь интересна, потому как не только показывает основные направления деятельности правительства, непростое положение тори, но также полна символизма сама по себе.
Почему сессия нетипична? Она продлится два года, а не один, что связано непосредственно с Brexit, переговоры по форме которого уже стартовали. Это топ-тема всего обращения Елизаветы. Программа, озвученная монархом, содержит восемь законопроектов, призванных регулировать ряд сфер при выходе из Евросоюза: отмена Акта о европейских сообществах 1972 г., таможня, торговля, иммиграция, рыбная ловля, сельское хозяйство, ядерная безопасность и международные санкции.
В минувший понедельник, 19 июня, министр по Brexit Дэвид Дэвис начал первый раунд переговоров с коллегами из ЕС во главе с Мишелем Барнье. Старт, сразу отметим, был не очень результативным, но показательным. Ведь Лондон де-факто уступил Брюсселю вопрос последовательности в будущих переговорах. Представители 27 стран — участниц блока потребовали такую очередность в подготовке к выходу Британии из ЕС: права граждан-эмигрантов, метод расчета финансовых обязательств Лондона (от него европейцы требуют порядка 100 млрд евро) и вопрос границы между Ирландиями. Потом и только потом будут согласованы непосредственно условия расторжения “брака”. На Даунинг-стрит планировали оспорить условия Европы, но стушевались.
Переговоры в целом продлятся до ноября 2018 г., а затем парламенты стран ЕС и Британии должны будут ратифицировать достигнутое соглашение. Диалог будет вестись в рамках трех рабочих групп — по правам граждан, по урегулированию финансовых вопросов и по другим проблемам выхода королевства из блока. Ну а пока предложения Мэй заслушают лидеры ЕС во время двухдневного саммита, который стартовал в Брюсселе в четверг.
И у британцев есть серьезные опасения относительно Hard Brexit премьера. Бизнес, к примеру, волнуется, что более консультативный формат переговоров приведет к тому, что Мэй будет ориентирована на иммиграционный контроль, но не на защиту экономики.
Еще один повод для беспокойства — это пресловутый Акт о европейских сообществах 1972 г., являющийся базовым для членства Лондона в ЕС. Мэй, естественно, хочет его исключить. Соответствующий законопроект правительства, по задумке, должен консолидировать существующее европейское законодательство с британским. Грубо говоря, скопипастить его, чтобы добиться “плавного перехода” Британии из статуса страны — члена ЕС в партнера содружества. Однако Акт 1972 г. также содержит так называемое “правило Генриха VIII”, позволяющее министрам менять британские законы таким образом, чтобы они соответствовали европейским. Если нормы “скопируют”, то и правило, хоть и подкорректированное, останется, давая министрам внушительные законодательные возможности. И на островах беспокоятся, что законопроект по сути означает “захват” власти правительством. Даунинг-стрит отпирается, но в нынешних условиях консерваторам делать это очень сложно.
Тем более в условиях растущей террористической угрозы. За последние три месяца произошло четыре теракта, из которых три в Лондоне и один в Манчестере. Погибли десятки человек. Эту карту Мэй надеется бить таможней, а точнее, ужесточением миграционного контроля. Это не по нраву Евросоюзу. И ко всему прочему народ ожидаемо недоволен тем, как власть борется с суровой реальностью. Поэтому в речи монарха заложены успокаивающие тезисы о пересмотре контртеррористической стратегии с целью усилить полицию и силовиков, ужесточить наказания и т. п. “Будет создана комиссия по противодействию экстремизму с целью поддержания усилий правительства в искоренении экстремистской идеологии во всех проявлениях как и в обществе, так и в интернете”, — пообещала премьер устами королевы.
Кстати о королеве. Есть символизм в отсутствии на выступлении в парламенте ее супруга — герцога Эдинбургского Филиппа, который был госпитализирован из-за некой инфекции (уже в четверг его выписали). Его заменил Чарльз, принц Уэльский. В чем символизм? Ну, Тереза Мэй, чью программу зачитывала Елизавета II, и ее партия в Палате общин тоже выглядят как-то неполно. Как будто тори чего-то не хватает. А не хватает им стопроцентного большинства, которое Мэй сулили опросы после удачного анонса перевыборов и которого она лишилась, допустив ряд ошибок. Теперь премьер вынуждена создавать коалицию с крохотной фракцией юнионистов. И такой альянс выглядит очень ненадежно. Особенно на фоне успешного использования лейбористами Джереми Корбина выборов как пиар-площадки. Этот социалист без высшего образования сегодня очень силен.
Поэтому когда законодатели будут утверждать или не утверждать речь королевы на голосовании 29 июня, то это станет вотумом доверия для нового правительства Терезы Мэй. Большинство ненадежное. У сторонников Remain есть четко сформулированные обвинения: референдум — катастрофа, игнорирование последствий выхода из ЕС, провальные выборы, не давшие тот мандат доверия, на который рассчитывала премьер. А Мэй, несмотря на все это, продолжает давить и проталкивать Hard Brexit. Еще и трагедия в Гренфелль-Тауер и отсутствие должной реакции на нее правительства возмущают британцев. Так что оппонентам есть где развернуться.
С другой стороны, сдаться премьер позволить себе тоже не может. В такой ситуации остается добивать юнионистов на предмет коалиции и переть как танк, доказывая свою правоту. Кстати, тут еще один символичный момент в выступлении Елизаветы II напрашивается — ее прибытие в парламент отдельно от королевского головного убора. Факт: многие британцы были и остаются резко негативно настроенными в отношении выхода из Евросоюза. Многие также называют этот шаг не имеющим ничего общего с государственными интересами и причиняющим немыслимый вред стране. И вот едет в Вестминстер королева, как герольд премьера — движителя Brexit (пусть и вопреки собственным взглядам), а в отдельной машине едет корона, олицетворяющая государственные интересы. Едут они врозь, но в Палате общин объединяются. Несознательный, а может и сознательный мессидж — Brexit все-таки послужит на благо государства. И да, в целом такая встряска уже фактически запустила процесс обновления блока, в котором он так нуждался и который может найти отображение в “многоскоростной Европе”.
При этом стоит отметить: Лондон даже на пути к выходу из ЕС остается антикремлевским и готовым к сотрудничеству с Европой в борьбе с терроризмом и российской агрессией. Кроме того, пророссийское лобби потерпело поражение на выборах сначала в Нидерландах, а затем и во Франции. И есть основания полагать, что госпоже Ангеле Меркель удастся подхватить эстафету у Эмманюэля Макрона этой осенью. А британцы смогут сотрудничать с континентом и в плане санкций, для чего в пакет вмонтирован упомянутый выше законопроект, и в рамках НАТО.
Что касается США, то действительно смущает тот факт, что в речи британской королевы не было ни слова об анонсированном еще в январе визите Дональда Трампа в Лондон летом-осенью. Британская пресса пишет, что президент США боится протестов, которые может спровоцировать своим появлением. Вполне вероятно. Но в то же время он многократно демонстрировал желание несколько дистанцироваться от европейских проблем, включая войну России с Украиной. Для этого на передний край должны выйти Меркель и Макрон. Конечно, разговоры об участии Штатов в “нормандском формате 2.0” и ужесточение санкций против РФ очевидно блокируют планы Трампа на изоляционизм. Перед Мэй же в этой ситуации стоит еще одна непростая задача на фоне переговоров по Brexit: найти время и убедить Трампа оставаться в поле зрения Евросоюза.
