Болгария снова выбирает парламент. Какие шансы у пророссийских партий?

Предстоящие парламентские выборы пройдут в Болгарии второй раз в этом году. Стране, страдающей от коррупции и пережившей четыре года назад волну масштабных протестов, не удается сформировать устойчивое правительство с 2021-го — тогда избирателей призывали идти на участки три раза за год.

Болгария — рекордсмен не только Европы, но и мира по степени недоверия общества к выборам. По данным Gallup за прошлый год, лишь 10% граждан считали этот процесс честным (в среднем по Евросоюзу этот показатель составлял 62%).

Голосование регулярно сопровождается скандалами с подкупом избирателей — в народе говорят, что голоса покупаются буквально за “пиво и кебабы”.

Во время последних парламентских выборов в июне явка составила менее 35% — по сравнению с чуть более 50% в 2021 году.

Падает и уровень удобрения болгарами руководства ЕС — сейчас этот показатель, по данным Gallup, составляет рекордно низкие 42%, это уровень Венгрии и Словакии.

На этом фоне свои позиции в парламенте следующего созыва, согласно соцопросам, может упрочить крайне правая партия “Возрождение”, которая выступает за присоединение к БРИКС и ставит под вопрос членство страны в НАТО и ЕС.

Все соцопросы последних недель отдают лидерство партии ГЕРБ (Граждане за европейское развитие Болгарии). Впервые она сформировала правительство под руководством Бойко Борисова в 2009 году и остается главной политической силой до сих пор — несмотря на несколько волн протестов и многочисленные обвинения в коррупции, которые он отрицает (во время одного из скандалов в СМИ появилась фотография якобы из спальни Борисова, где в прикроватной тумбочке лежали золотые слитки и пачки наличных денег).

Борьбу за второе место (по данным опросов, 13-14% голосов) ведут “Возрождение” и либеральная антикоррупционная коалиция ПП-ДБ (Продолжаем перемены — Демократическая Болгария), которая в случае успеха имеет наибольшие шансы войти в коалицию с ГЕРБ.

Также пройти в парламент могут партии, образованные из расколовшейся ДПС (Движение за права и свободы), которая традиционно представляла интересы турецкого этнического меньшинства. Лидер одной из них “ДПС — Новое начало”, олигарх Делян Пеевски, находится под санкциями США и ЕС за коррупцию.

В бюллетене также будут еще несколько партий, которые считаются условно пророссийскими, — “Величие”, БСП (социалисты) и МЕЧ, но шансов преодолеть избирательный барьер у них немного. 

Пророссийские голоса 

 

Автор фото, Kostadin Kostadinov's Facebook account

 

Партия “Возрождение” — на данный момент главный проводник пророссийской риторики в Болгарии — представлена в парламенте с 2021 года (38 мест из 240 по результатам последних выборов). Летом этого года ей удалось провести через него закон о запрете “пропаганды ЛГБТ” в школах. Другой законопроект — еще более радикальная версия российского закона об “иноагентах” — пока блокируется другими партиями.

Лидера “Возрождения” Костадина Костадинова за его предполагаемые связи с Россией часть комментаторов прозвали “Костя Копейка”, а депутатов партии — “копейками”. В августе этого года он ездил в Москву на одно из мероприятий БРИКС. В рамках визита он обсуждал восстановление обучения на болгарском в школах частично оккупированной Россией Запорожской области Украины.

До этого представители партии приезжали в Россию в феврале по приглашению “Единой России” на форум по “борьбе с современными практиками неоколониализма”.

Среди предвыборных слоганов партии — “Дайте шанс миру”. Все оппоненты, по словам Костадинова, поддерживают “преступные режимы” в Украине и Израиле и, следовательно, войну.

Пророссийским считается и президент Болгарии, бывший военный летчик Румен Радев, который находится у власти с 2017-го года и призывал к укреплению связей с Россией еще во время своей первой избирательной кампании.

Пророссийские взгляды приписывают и бывшему лидеру социалистов Корнелии Ниновой, которая выступала против санкций в отношении России. Месяц назад она была исключена из партии.

В 2023 году она разрослась до 10 тысяч псевдоновостных сайтов (от 400 до 700 из которых выпускали новости каждый день, некоторые из них закрывались, но тут же появлялись новые) с идентичным дизайном и содержанием. Как правило, они цитировали ключевых фигур в российском истеблишменте, например Владимира Путина, министра иностранных дел Сергея Лаврова и посла России в Болгарии Элеонору Митрофанову. В 2023 году исследователи насчитали более 346 тыс. перепечаток статей с пророссийской пропагандой, которую распространила эта сеть.

В начале 2024 года при этом количество таких сообщений стало уменьшаться, а главным объектом очернения стал либеральный альянс ПП-ДБ. 

Отношения с Украиной 

 

Автор фото, Vassil Donev/EPA-EFE/REX/Shutterstock

 

Официально Болгария — страна, где исторически в основном благодушно относились к России, — придерживается общеевропейской позиции в вопросе поддержки Украины: она осудила полномасштабное вторжение, присоединилась к санкциям и поставляет Киеву вооружения.

На момент начала войны премьер-министром был Кирилл Петков из партии “Продолжаем перемены”. Он занял жесткую проукраинскую позицию и уволил своего министра обороны Стефана Янева в том числе за то, что тот вслед за российской пропагандой называл происходящее “операцией” и “военной интервенцией”.

Сразу после начала полномасштабной войны исследовательская компания AlphaResearch зафиксировала резкое ухудшение отношения болгар к российскому президенту. Лишь 32% процента опрошенных отозвались о нем положительно, по сравнению с 58% в 2020-м году. Весной 2024 года доля одобряющих Путина болгар упала до 20% против 62% относящихся к нему негативно.

Но в целом страна придерживается зыбкого “нейтралитета” (как об этом неоднократно говорил президент Радев): в крупных городах едва ли можно встретить уличные надписи в поддержку любой из сторон, украинский флаг в Софии журналисту Би-би-си удалось найти только на здании мэрии города. А вот российские флаги иногда соседствуют вместе с болгарскими в деревнях.

Мартовский соцопрос “Евробарометр” показал, что желание болгар приютить беженцев от войны ниже, чем в среднем в ЕС (64% против 83%, и это ниже, чем было зафиксировано в прошлом году, — 73% и 88% соответственно). Этот разрыв еще более значителен в том, что касается финансирования военных поставок Украине (поддерживают их лишь 32% против 60% в среднем по ЕС).

Лишь за первый год войны в Болгарию въехали более миллиона беженцев из Украины, но оставались далеко не все — беднейшей стране Евросоюза оказалось тяжело их разместить. В июле этого года, по данным Евростата, под временной защитой в Болгарии находилось 60 220 людей, бежавших из Украины.

В то же время россияне, судя по сообщениям СМИ, распродают свою недвижимость на черноморском побережье — вероятно, из-за сильно возросшей цены на авиаперелеты (сейчас напрямую из России до Болгарии не добраться, а цена на человека выросла кратно — перелет через Турцию может стоить около 80 тысяч рублей на человека) и сложностей с переводами валюты.

Эксперт болгарского центра исследования демократий Руслан Стефанов отмечает “когнитивную зависимость” болгар от России — “возможно, самую сильную в общемировом масштабе”, упоминая опрос 2019 года, который показал, что более 75% процентов болгар положительно относились к России и Владимиру Путину.

Эксперт также напоминает, что Болгария — “единственная страна ЕС и НАТО, где по факту огромный актив еще находится в русских руках” — это НПЗ Лукойла в Бургасе, и компания все еще находится в поисках потенциального покупателя на свои активы в стране.

Политический аналитик Веселин Стойнев напоминает, что в болгарском обществе существует миф об экономическом величии страны в годы коммунизма, что после распада СССР крупные заводы в Болгарии были распроданы “за бесценок”. В действительности, по его оценкам, экономика Болгарии сейчас в два-три раза больше, чем была тогда.

Даже текущей режим политического “автопилота” не привел к экономической нестабильности, отмечает он, напоминая, что в Италии подобное продолжалось годами.

 

 

Что станет с “замороженной демократией”? 

Даже заняв второе место, “Возрождение” вряд ли сможет сформировать правительство — никто из главных политических сил не хочет вступать с ней в коалицию. Но политика этой партии получит дополнительную легитимизацию в обществе, “станет более видимой”, говорит политический аналитик Веселин Стойнев.

С ним согласен еще один болгарский политолог Драгомир Стефанов: по его словам, представительство таких партий в парламенте, даже в меньшинстве, ведет к изменению “политического дискурса, который становится все более враждебным и скептичным”.

“И с активной гибридной пропагандой России в стране, и умелым и успешным присутствием в публичном поле лидера „Возрождения“ Костадина Костадинова, и настаиванием [„Возрождения“] на референдуме по евро и членстве в НАТО эти опасности абсолютно реальны”, — отмечает Стойнев.

Он объясняет успех партии фрагментацией партийного поля, которая накладывается на благодатную почву: “русофильские настроения”, по его словам, сильны по историческим, а также образовательным причинам — “болгарское образование существенно не изменилось с точки зрения истории в средней школе, даже за эти 30 лет демократии”, говорит Стойнев.

Председатель Центра либеральных стратегий Иван Крастев называет Болгарию “замороженной демократией”, где складывается ощущение, что политические силы “не могут управлять страной, потому что не хотят”.

“История Болгарии — не про глубокий раскол из-за ценностей или политики. Скорее, это общество, раздираемое цинизмом и недоверием, — пишет он в колонке для Financial Times. — Но главным результатом смертельного коктейля поляризации и фрагментации, как правило, становится глубокое разочарование в демократии”.

“Если судить со стороны, „болгарскую болезнь“ можно рассматривать как меньшее зло по сравнению с присутствием в правительстве крайне правых. Это создает иллюзию, что центр все еще держится. Но это мнение, вероятно, нужно пересмотреть, — продолжает Крастев. — Гражданское общество интуитивно знает, что делать, когда к власти приходит такая партия, как польская „Право и справедливость“. Гораздо менее очевидно, что должно делать гражданское общество, когда никто не знает имени премьер-министра […], и у них нет причин его знать”.