ДАЙДЖЕСТ

“Богатство большинства из списка Forbes — отрицательная величина”

[16:58 04 ноября 2015 года ] [ ЛигаБизнесИнформ, 4 ноября 2015 ]

Делая доклад на конференции CIS bankers (Ukrainian Banking Forum 2015), партнер FinPoint, инвестбанкир Сергей Будкин сделал ряд сенсационных предположений.

Делая доклад на конференции CIS bankers (Ukrainian Banking Forum 2015), партнер FinPoint, инвестбанкир Сергей Будкин сделал ряд сенсационных предположений: в течение пяти лет ПриватБанк будет разделен, ВТБ объединится с Проминвестбанком и не за горами появление Дельты-2. К его прогнозу стоит прислушаться. Будкин знает толк в украинских банках — его компания участвовала в сделках банковского M&A на сумму более $3 млрд. Впрочем, с ним интересно поговорить не только о банках. Будкин большую часть времени живет в Австралии и может посмотреть на Украину, что называется, со стороны, в то же время у него отличная экспертиза многих направлений украинского бизнеса и он хорошо понимает суть происходящих процессов.

В интервью ЛІГА.net управляющий партнер компании FinPoint Сергей Будкин рассказал, куда в первую очередь придут инвесторы, вследствие чего стало легче продавать украинский бизнес, почему сдулось эго олигархов и что будет происходить с крупнейшими банками в Украине.

- В последнем интервью, в мае прошлого года, вы высказали интересный тезис, что Украина стала интересной для западных инвесторов с эмоциональной точки зрения, но с рациональной оставалась весьма неприглядным местом: архаичное законодательство, дикая регуляция, коррупция и т.д. Прошло полтора года. Что скажете: изменилось что-то в рациональной плоскости, что-то улучшилось?

— Частично — да. Во-первых, очень много сделано с точки зрения улучшения имиджа страны за рубежом. Новой власти удалось запустить в мир то, что по-английски называется софт-месседж…

- Извините, что перебиваю, но что вы имеете в виду, когда говорите о шагах, направленных на улучшение имиджа Украины?

— Из последнего, например, — проведение Украинско-немецкого форума в Берлине, на который пришли представители 700 предприятий. Как минимум им была любопытна Украина, как максимум — они искали реальные кейсы для инвестирования. То, что появилась программа представления страны за рубежом, — это очень важная вещь. Говоря языком метафор, мы еще не умеем воевать (работать с инвесторами), но флагом размахивать уже умеем (презентовать страну). Это очень важно. Теперь, если мы научимся воевать, то сможем победить.

- Возвращаясь к инвестпривлекательности страны…

— Внутри страны сделано намного меньше. И есть одна, можно сказать, обидная проблема: больше всего как раз сделано в тех отраслях, куда привлечь инвестиции в ближайшее время почти нереально. Например, действительно, очень большие и положительные перемены в регулировании банковской сферы. Но ожидать, что стратегический иностранный инвестор придет в украинскую банковскую отрасль в ближайшие год-полтора, более чем наивно.

Или область госзакупок. Тут тоже можно говорить о значительных успехах. Но для привлечения инвестиций это имеет опосредованное значение. В то же время в таких важных для любого инвестора вопросах, как защита прав миноритарных акционеров, защита права собственности, предсказуемость налогового законодательства, практически ничего не сделано.

Может быть, скажу немного наивную и банальную вещь, но главное, чего не хватает западному инвестору, — четкой пошаговой программы реформ. Люди готовы инвестировать, если они понимают перспективу, что и когда будет сделано. А в данный момент из таких документов есть программа Украина-2020, которая была нереалистичной даже на момент принятия. С тех пор ничего нового и содержательного не появилось.

- Но, несмотря на негативный фонд, вы закрыли две сделки M&Aза последние несколько месяцев. По вашим наблюдениям/ощущениям, насколько проще/сложнее стали отношения с государством, или, скажем так, дешевле/дороже?

— Первая транзакция была банковская, мы сопровождали сделку по покупке банка Trust акционером платежной системы EasyPay. В данном случае я могу только сказать, что стало значительно проще, и это не вопрос денег или коррупции. Регулятор стал организацией с намного более человеческим и более интеллектуальным лицом. Как часть общения с регулятором перед транзакцией, мы презентовали непростую бизнес-модель объединения банка и платежной системы и видели, что сотрудники НБУ нас прекрасно понимают и разделяют наши идеи.

Вторая сделка была в фармацевтическом секторе (швейцарская Acino Pharma AG покупала украинскую Фарма Старт), и здесь сложно что-то комментировать. Просто потому, что последний раз мы работали с теми, кто регулирует эту отрасль (от АМКУ до Минздрава) так давно, что нет базы для сравнения. Но если в двух словах — не было особой “зрады”, но и “перемоги” тоже нет. Государство как существовало в параллельной к бизнесу реальности, так там и осталось.

- За год в Украине прошло уже две сделки в фармацевтике. Это совпадение, или эта отрасль — новая идея-фикс украинской экономики?

— Вы имеете в виду инвестицию Horizоn Capital в Биофарму? Фармацевтика имеет достаточно серьезные перспективы в Украине по нескольким причинам. Первая — это то, что у нас сейчас стало достаточно дешево производить препараты для экспорта. В силу упавшей стоимости рабочей силы и относительно низких требований по защите окружающей среды Украина становится конкурентом Индии и Балканских стран в производстве генериков. Это печально признавать, но это факт.

Второе — в Украине реально большой внутренний рынок. Моя жена — специалист по экономике здравоохранения. Ее очень возмущало и возмущает то, как много рекламы лекарственных препаратов в Украине. Из-за этого люди здесь принимают гораздо больше лекарств на душу населения, чем в других странах. Это тоже печальный факт, но с точки зрения фармацевтических компаний это хорошо: больше продажи. Третий фактор — то, что в результате общего обеднения населения смещается спрос с категории брендированных лекарств на небрендированные. Люди хотят принимать такое же количество лекарств (спасибо рекламе и привычкам), вот только способны тратить на них меньше денег.

Эти три фактора привели к тому, что фармацевтические компании превратились в привлекательные объекты для инвестиций. И есть ощущение, что в ближайшие несколько лет это будет быстро развивающаяся отрасль промышленности.

- Как вы считаете, способен ли нынешний кризис структурно перестроить украинскую экономику? Приведет ли падение цен на сырье и потеря российского рынка к отходу от модели сырьевого экспорта и развитию более технологичных отраслей?

— Пока что этого не происходит… И не видно, как и за счет чего может произойти: никакой государственной политики в этом отношении нет. Пассивность государства усиливается очень болезненными для украинской экономики мировыми трендами.

Во-первых, уже очевидно, что сегодняшнее падение цен на металл и руду очень долгосрочное. Например, цены на руду упали почти в три раза по сравнению с показателями 2-3-летней давности. И надо учиться жить в новой реальности: низкими цены будут оставаться очень долго. Основная причина — замедление китайской экономики. Я понимаю, что государству трудно за полтора года разработать детальную программу развития экспорта, но артикулировать приоритеты экономической политики можно было бы.

К слову, понимания, что делать и куда бежать, нет не только у государства, но и у финансового сектора. Вчера на банковской конференции меня удивило, что никто из руководителей крупнейших финучреждений не знает, кого они могли бы кредитовать в более-менее серьезном объеме. Лейтмотив всех выступлений — мы не видим заемщиков, мы не видим приемлемого для себя риска, который готовы принять на себя. Мы хотим кредитовать, но не видим кого-то, кто может действительно доказать банку, что он способен развиваться. А это — главный фактор восстановления и развития банковской системы.

- Я на этой же конференции услышал интересную мысль, высказанную, если не ошибаюсь, главой Райффайзен Банка Аваль Владимиром Лавренчуком. Он предположил, что риски кредитования будут меньше, так как заемщиков из олигархической экономики почти не осталось, а “обычный” бизнес меньше подвержен политическим рискам. Вы согласны? Олигархический бизнес действительно сдает позиции?

— Я бы сказал, что олигархический бизнес очень сильно сдулся с точки зрения амбиций и отношения к внешнему миру. Если три года назад к условному олигарху стояла очередь банкиров с предложением взять деньги, а он отмахивался от них, говоря, что привлечет на Западе дешевле, то сейчас у крупного бизнеса произошло осознание, что экономическим владельцем его бизнеса является в значительной степени не он, а его кредитор. И это привело как к существенному сдуванию его эго, так и к изменению манеры ведения бизнеса. Вообще, если разобраться, у нас олигархов осталось полторы штуки. Богатство большинства участников списка Forbes — это отрицательная величина, так как экономическими владельцами их предприятий являются зарубежные или украинские банки. А справедливая стоимость этих активов намного ниже задолженности по кредитам.

Поэтому если бы у нас была работающая судебная система, а банки лучше оформляли залоги, то мы бы сейчас наблюдали ряд банкротств и масштабное перераспределение собственности.

- Получается, что Украина обречена на, назовем его, японский сценарий, когда нежелание списать долги или обанкротить заемщиков привело к длительной экономической депрессии…

— Здесь очень много зависит от позиции и политики украинских госбанков, которые уже контролируют около 25% от всех активов банковской системы. Я с нетерпением жду обнародования концепции Минфина о развитии государственных банков.

Проблема состоит в том, что государственные банки в силу ряда причин де-факто толкают экономику в то, что вы называете японским сценарием. Если условные Юникредит, Альфа и Райффайзен при желании могут списать заемщику часть кредита или конвертировать часть долга в акционерный капитал, то госбанки пока что этого сделать не в состоянии. То есть их гибкость в вопросах реструктуризации на много порядков меньше, чем у частных банков. Например, если у Укрэксимбанка заемщик в дефолте, то он не может списать ему 50% кредита по одной простой причине: завтра к нему придет прокурор и спросит: “Чого це ви, шановні, свідомо завдаєте матеріальної шкоди держустанові?”. Хотя бизнес-логика диктует: это нужно сделать, потому что иначе это тупиковый путь, при котором предприятие неспособно ни обслуживать кредит, ни погасить его никогда. Но госбанки этого сделать не могут. Соответственно, это приводит к тому, что сотни крупных компаний находятся в подвешенном состоянии. По сути, они зомби, которым госбанки не дают ни умереть (обанкротить), ни ожить (провести списание и реструктуризацию долга).

Вот поэтому я и жду стратегии. И очень надеюсь, что в ней будет обрисовано решение этой проблемы.

- Залоги — актуальный вопрос сейчас. Слышал шутку, что крупнейшая ФПГ Украины давно не СКМ, а Национальный банк, у которого в залоге сотни компаний, под которые банки брали рефинансирование и стабкредиты. Что НБУ делать с самолетами Коломойского, с Белоцерковской ТЭЦ Жеваго, яичными фермами Бахматюка и другим ворохом активов?

— Это правда, что настоящий Фонд госимущества у нас сейчас находится в Фонде гарантирования вкладов физических лиц (НБУ). Количество де-факто национализированных активов очень велико. Что делать с этим Нацбанку? Ну, Украина далеко не первая страна, которая сталкивается с такой проблемой. Обычно создается отдельная независимая структура, которая управляет этими активами и продает их. Однако любой вариант, который будет выбран, должен иметь несколько обязательных критериев. Первый — минимальная степень коррупционной емкости, что в нынешних условиях подразумевает, что процесс должен быть максимально прозрачным и финансироваться извне (условным Соросом). Если бы удалось быстро и справедливо распродать эти активы, то это позволило бы привлечь правильных инвесторов и перезапустить украинскую экономику.

- Еще весной глава НБУ Валерия Гонтарева сказала, что чистка банковской системы почти закончена, после чего закрыла еще два десятка банков. В каком состоянии сейчас чистка банковского сектора: подходит к финалу?

— Чистка не может закончиться никогда хотя бы потому, что если НБУ гарантирует, что не будет выводить банки с рынка, то первое, что произойдет, — вернутся все те, кто занимался обналом.

Я бы ответил так: для первой группы она закончилась, для второй, скорее всего, закончилась, для третей и четвертой она не закончится никогда.

Особняком стоит проблема Привата, заключающаяся в том, что в одном банке сосредоточена очень большая концентрация риска (18,4% активов всей системы). Плюс очень большая социальная значимость: в Привате больше трети всех депозитов физлиц страны. Для НБУ ситуация осложняется тем, что в стране нет банка, который регулятор мог бы мотивировать конкурировать с Приватом. Как Нацбанк будет решать эту проблему, я не знаю. Но рано или поздно ее придется решать: уже сейчас об этом в голос говорят стейкхолдеры украинской банковской системы, а также МВФ, ЕБРР, Всемирный банк.

- Но если в общих чертах, то что теоретически можно сделать с Приватом? Национализировать, продать, присоединить к Ощадбанку?

— Я предполагаю, что в перспективе пяти лет Приват будет разделен. По инициативе акционеров или государства и на сколько частей — это вопросы, на которые пока нет ответа. Если прикинуть очень грубо, что называется, широкими мазками, то если бы за реструктуризацию Привата отвечал я, то действовал бы примерно так: логика подсказывает, что Привату нужно выделить в отдельную структуру розничный бизнес, где со стороны пассивов будут депозиты физлиц (некрупные), а с другой — розничные кредиты. Я бы строго-настрого запретил этому банку выдавать кредиты юрлицам, а то и ограничил бы сумму кредита, например, 500 000 грн. Также создал бы на основе Привата корпоративный банк, где пассивы состояли бы из депозитов VIP-лиц, вкладов и счетов корпораций и рефинанса НБУ, а в активах были бы все корпоративные кредиты. Такая структура мотивировала бы собственника обслуживать инсайдерские кредиты.

И третье — я бы вывел в отдельную структуру IT- службу Привата со всеми бесконтактными платежами, облачными технологиями, расчетными системами, процессингом, ІТ, карточными технологиями и т. д. По моим оценкам, это самая дорогая часть бизнеса банка, которая сама по себе даже сегодня может стоить несколько миллиардов долларов. У них в одном Днепропетровске сидит больше двух тысяч программистов, занятых только тем, что пишут код для Привата. В плане IT-технологий банковского сектора Приват далеко впереди всех не только в Украине и СНГ, но и в Европе.

- Финансовый прогноз нашего банковского сектора в пятилетней перспективе: кто придет, кто уйдет, появятся ли новые суперзвезды на этом рынке?

— Скорее всего, рынок сильно сегментируется. Главный тренд — специализация. Время универсальных банков осталось позади. Будет четкое разделение — корпоративный и розничный банки. Соответственно, если мы хотим спрогнозировать, как будет выглядеть первая десятка в 2020 году, то нужно смотреть на две отдельные табели о рангах. Думаю, что в корпоративных банках ничего особо не поменяется: это, вероятно, будут те же самые имена, так как это очень консервативное направление бизнеса, завязанное на долгосрочных отношениях с клиентами. Рейтинг розничных банков через пять лет, скорее всего, будет выглядеть совсем не так, как сейчас. Я не исключаю появление в десятке одного или двух новых банков. Вспомните феномен Дельта Банка, который за пять лет (с 2006 по 2011 год) стал с нуля третьим по величине розничным банком страны. Спрос на это есть. То, что это произойдет снова, — почти 100%. В каком виде? Вопрос. Это необязательно будет классический банковский бизнес с отделением на каждом углу. Это может быть что-то в интернете, что-то более легкое в формате мини-отделений.

- Что ждет банки с российским капиталом в Украине?

— Мне кажется вероятным объединение ВТБ с Проминвестбанком. Я думаю, что они и Сбербанк окончательно уйдут в корпоративный сегмент. Альфа Банк пойдет по другому пути, хотя я не уверен, что его нужно относить к этой группе — как любит подчеркивать украинское руководство Альфа Банка, они уже давно не банк с российским капиталом. У Альфы будет существенная доля розницы и кредитов МСБ и я вообще предполагаю, что на горизонте пяти лет Альфа может трансформироваться в нового чемпиона банковского сектора Украины.

- До конца 2016 года ожидать банковских инвесторов…

— Бесполезно.

- Чем сейчас занимается ваша компания?

— Есть несколько сделок по слиянию и поглощению и реструктуризаций. Больше ничего не скажу. Признаюсь честно — из суеверия. Боюсь сглазить.

Борис ДАВИДЕНКО

<a href=”http://liga.net/”>Источник</a>