Без прав. Как Украина отказала в статусе беженца российскому оппозиционеру

У Алексея Ветрова был успешный бизнес, счастливая жизнь и планы на будущее. Сейчас Ветрову тридцать шесть. Он носит слегка поизносившийся серый свитер, на плече у него тяжелая сумка с посылками, а взгляд отвлечен куда-то в сторону.

Теперь  у  него нет ни дома, ни паспорта, ни нормальной работы.

Примерно то же самое можно сказать и о большинстве российских оппозиционных активистов, которые сбежали в Украину  из-за преследований на родине.

Заметно, что Ветрову тяжело общаться с прессой, он делает это только потому, что журналисты для него — единственный механизм защиты и сопротивления.

Уже полтора года он живет в Украине, пытаясь получить статус беженца и хоть какие-то права на существование за пределами родины, из которой пришлось сбежать.

“Подана жалоба в Верховный суд на  то, что они не рассмотрели   мою жалобу на апелляцию”, —  сухо описывает Ветров последние новости своей ситуации.

Последняя, кассационная жалоба на то, что Ветрову отказали в статусе беженца в Винницкой миграционной службе, а затем и суде, была подана еще в апреле 2015 года, но она до сих пор не рассмотрена судом.

Причину отказа в миграционной службе сформулировали достаточно странно.  Там ответили, что Россия  —  демократическое государство, а значит, преследовать  Ветрова  не могли. Десяток административных дел, которые завели на него за участие в антипутинских акциях протеста, там расценили как “хулиганство” —  ”сопротивление законным требованиям полиции”. А хулиганы,  заявили в службе, Украине не нужны.

Ветров прибыл в Украину 18 мая 14-го, в день, когда в оккупированном Крыму проходил запрещенный властями митинг  памяти жертв депортации крымских татар, в Славянске шли боевые действия, а вся остальная страна готовилась к президентским выборам и обсуждала трагедию, произошедшую в Одессе 2 мая.

Оппозиционер ехал поездом из Москвы в белорусский Брест, а оттуда добирался до границе с Украиной автобусом. Этот маршрут — из России в Беларусь и далее в Украину либо страны Евросоюза — стандартный для российского оппозиционера. На границе проверяют только белорусские пограничники, а значит, арестовать там не смогут.  

“Тогда в Украине из-за напряженной обстановки работало правило, что россиян впускать по усмотрению начальника погранпоста, через собеседование они выясняли у всех россиян цель въезда”,  —  вспоминает Ветров.

Он показал пограничникам приглашение от украинца, который согласился ему помочь, и его впустили. Спустя пару месяцев оппозиционер обратился в миграционную службу Винницкой области, отдал паспорт и прошел серию собеседований.

 Из предпринимателя в оппозиционеры

У Алексея Ветрова в нулевых был прибыльный бизнес в Нижнем Новгороде — магазины по продаже электроники и мобильных телефонов. Но в 2010 году мэром города стал известный местный мафиози Олег Сорокин (в октябре 2015 года его не пропустили на новые выборы), он его называет “местным Кадыровым”.

Компанию Ветрова начали прессовать.

“К 2011 году  бизнес был  разграблен, а деньги распилены и пропиты местной полицией, прокуратурой и мафией, —   рассказывает Ветров. — Тогда я понял, что раз государство не способно защитить  предпринимателя, который создает рабочие места и платит налоги, то такое государство не нужно”.

Так обыкновенный нижегородский предприниматель превратился в оппозиционера.

Отсутствие судебной системы, сотрудничество правоохранительных органов с мафией толкнуло его на участие, а вскоре и организацию митингов против действующей власти.

Митинги в Нижнем Новгороде, которые проходили параллельно с протестами в Москве и Петербурге, были одними из самых массовых в стране. На улицу выходило по несколько тысяч человек.

“Выходили тысячи, и это дало мне надежду, что революция таки грядет, что будут перемены”,  —  вспоминает Ветров.

Но каждый протест приводил к одному и тому же результату: участников без разбору задерживали и составляли на них административный протокол, вызывали в суд, по возможности сажали на 15 суток в СИЗО.

Ветрова, как и многих, задерживали почти на каждом митинге. Постепенно люди выдохлись, устали, и вместо тысяч  на улицы выходили  только десятки. Они же и попали в итоге под пристальное внимание полиции и ФСБ.

“Начался кошмар: у предпринимателей стали проводить незаконные обыски, кого-то вынудили закрыть бизнес, к некоторым вламывались в квартиры”, —   рассказывает бывший оппозиционер.

Ему в тот период уже было практически нечего терять — бизнес он уже закрыл. Обысков у него не было: полиция не знала, где он живет. Только однажды позвонили его маме, по месту регистрации, и вкрадчиво попросили прийти на беседу в участок.

Самый суровый нижегородский митинг, вспоминает Ветров, случился 10 марта 2012 года, сразу после того, как прошли президентские выборы, на которых Владимира Путина избрали на третий срок.

“Полицейских было больше, чем нас, —   вспоминает Ветров и как-то особенно печально посмеивается. — Мы выстроились в колонну, чтобы идти маршем, а они нас окружили, взяли в кольцо растащили всех до единого. Красивая сцена была…”

Оппозиционер смеется, пересказывая, как полицейские тащили его и всех остальных участников по “бобикам”. “У нас повыпадали флаги и плакаты, полиция стояла возле них и все это выглядело как митинг полицейских”, —   говорит он и тут же мрачнеет, вспоминая, как один из участников митинга, Николай Савинов, попытался подобрать выброшенную полицейскими растяжку. К нему подошел полковник полиции, замначальника по охране общественного порядка Андрей Шмонин, и наступил на ее край, а Савинов дернул растяжку на себя, и полицейский упал прямо в грязь.

“Помню, после этого красивые посты по интернету гуляли: мол, вот настоящий лежачий полицейский”, —   говорит Ветров.

Спустя полгода после злополучного митинга Шмонина отстранили от работы за то, что не справлялся с протестами, а через несколько дней Савинов был найден мертвым.

Судмедэкспертиза показала, что его голова была проломлена сзади тупым предметом. Сразу заговорили об убийстве. Официально же было объявлено, что это был несчастный случай — ударился головой.

“У нас часто случались нападения на оппозиционеров: их избивали на улице, вывозили в лес, —  говорит Ветров. —  Но убийство произошло впервые. Возможно, его не хотели убивать, а планировали просто покалечить”.

Без статуса

Когда начались события в Украине, Ветров и другие нижегородские оппозиционеры были уже в Москве и участвовали в протестах в защиту “узников Болотной” и выходили на “Марши мира” против аннексии Крыма и войны.

Во время задержания на одной из акций под судом Ветров и узнал от полицейских, что в родном Нижнем Новгороде его объявили в розыск.

“Тогда, сидя в ВОП, я понял, что нужно не медля уезжать, —   говорит Ветров. — Когда вышел из полиции, списался с товарищами, и они меня связали с украинцем, который был готов помочь. Спустя два с лишним месяца я получил от него письменное приглашение в Украину, и почти сразу уехал”.

За последние полтора года в миграционную службу Украины обратились 192 граждан России с просьбой предоставить статус беженца.

В 2015 году такой статус получили только шестеро. Большинство переехавших россиян  так и не могут легально жить и работать в Украине.

Так, семья Кузнецовых из Нижнего Новгорода, старые товарищи Ветрова по оппозиции, до сих пор ждут решения миграционной службы о предоставлении статуса беженцев.

Когда они жили в Нижнем, к ним домой неоднократно стучались полицейские, им угрожали, неизвестные били им стекла. После очередного нападения они забрали внуков и уехали через белорусскую границу в Украину. Теперь еле сводят концы с концами, ожидая, пока государство, за которое они выходили на митинги, предоставит им нужную помощь.

Аналогичная ситуация — у оппозиционеров Павла Шехтмана, Петра Любченкова и Владимира Ионова.

Весной 2015 года президент Петр Порошенко громко заявил, (http://www.pravda.com.ua/rus/news/2015/04/15/7064819/?attempt=1) что инициирует облегчение процедуры предоставления украинского гражданства и политического убежища для российских оппозиционеров.

Вскоре после этого он вручил украинские паспорта россиянам, вошедшим в команду Михаила Саакашвили, Марии Гайдар и Владимиру Федорину.

Дальше заявлений дело не пошло, а в миграционной службе Украины продолжают отказывать россиянам, сообщая им о том, что Россия — демократическая страна, а те, кто пытаются скрыться от ее преследования,  —   просто хулиганы.

“Во времена Януковича было просто гробовое молчание со стороны госорганов по поводу политического убежища для россиян, поскольку Россия тогда была как бы “старшим братом”,  —  говорит глава правозащитной организации “Без границ” Максим Буткевич, помогающий в том числе российским беженцам. — А теперь политики публично говорят одно, а на практике происходит то же, что и при Януковиче: одним гражданам РФ дают защиту, а другим почему-то не дают.

Теперь это как лотерея.

“Ну, а заявления о “демократическом государстве” говорят о вопиющем непрофессионализме сотрудников миграционной службы, поскольку абсолютно все правозащитные организации и в России, и в мире утверждают в своих отчетах (где есть и история Ветрова в том числе) о нарушении прав человека в РФ и о преследовании людей по политическим мотивам, что свидетельствует о репрессивной системе государства. То есть наши миграционщики не соблюдают процедуру изучения истории беженца”, —   продолжает Буткевич.

В жизни российской оппозиции Алексей Ветров больше не участвует и даже как-то разочаровался в ней.

“Недостаточно радикально мы себя вели в России, недостаточно жестко, —   говорит он.  —  Сейчас люди получили уже реальные сроки, кто-то уехал, кто-то погиб. Проблемы люди получили серьезные ни за что. Лучше б было за что. Если людей судят за массовые беспорядки, которых не было, так лучше бы они были”.

Екатерина СЕРГАЦКОВА