America first

“Это бунт?” — “Нет, Ваше Величество, это революция”. Такой диалог состоялся между королем Франции Людовиком XVI и его гардеробмейстером Франсуа де Ларошфуко-Лианкуром в ночь штурма Бастилии.

С того момента либеральная идеология почти всегда торжествовала над традиционализмом. Мир пережил крушение абсолютных монархий, вытеснение церкви на вторые роли, отмену рабства, краха колониальной системы, демонтаж веры в “бремя белого человека”, переворот в понимании семьи и устоявшихся веками представлений о социальных ролях. 

В Берлине мэром побывал открытый гей, Лондоном управляет мэр-мусульманин, самое распространенное имя новорожденных в Брюсселе Мухаммед, а в Америке с избранием Клинтон ЛГБТ-активисты планировали добиться разрешения транссексуалам  самим выбирать пользоваться мужской или женской уборной.

И теперь реакцию на все это либеральный истеблишмент, давно превратившийся из “юношей бледных со взором горящим” в респектабельных джентельменов, этот оторвавшийся от широких масс истеблишмент называет “бунтом невежд”. Нет, это революция. Бастилию тоже штурмовали не поэты, а санкюлоты, бедные ремесленники “без кюлотов” (коротких обтягивающих штанов чуть ниже колен, принятых в среде дворян). 

Вызвавший своей победой шок в среде либерального истеблишмента Дональд Трамп использовал в своей кампании лозунг “Америка на первом месте” (America First). Этот призыв изоляционистов кануна Второй мировой войны принято считать манифестом крайнего белого национализма. Но его можно перевести и как “Америка первой”.

И действительно теперь стране, самим своим основанием обязанной либералам второй половины XVIII, вероятно предстоит стать первой в колонне адептов консервативной революции. 

За обсуждением неожиданного успеха Трампа гораздо меньше внимания в Украине обратили на тотальный успех Республиканской партии на выборах всех уровней. Они полностью контролируют исполнительную и законодательную власть в 24 штатах (демократы только в 6), губернаторские кресла в 36 штатах из 50, за ними большинство в обеих палатах Конгресса и есть все основания обеспечить перевес консерваторов в Верховном Суде. 

Около 100 лет республиканцы не обладали такой монополией на власть в США. Все это свидетельство того, что Трамп победил вовсе не случайно. Более того, скандальные особенности его личности помешали ему получить голоса респектабельных консерваторов, которых в Америке существенно больше, чем либералов. Но их перевес нашел свое полное отражение в триумфе республиканцев в целом.

Кроме парочки мегаполисов на восточном побережье и трех больших штатов на западном почти вся остальная Америка решительно включилась в неоконсервативную революцию. Либералы настолько не учитывали эти настроения, что накануне выборов привезли в Мичиган большую группу сомалийских беженцев. Это было уже toomuch и ранее традиционно “синий” штат проголосовал за Трампа. 

8 ноября положило начало новой эпохе, когда даже в Демократической партии громко заговорили о том, что нельзя быть далее партией “бенефициариев новой​ экономики и меньшинств”. При всех восторгах Илоном Маскомили Силиконовой долиной, где сама структура производства не признает ни расовых, ни религиозных, ни сексуальных различий, фактом остается то, что “молчаливое большинство” иное.

Когда в 1793 году в Вандее бушевало крестьянское восстание, революционеры в Париже тоже удивлялись приверженности шуанов деградировавшей династии Бурбонов. На самом деле вандейцы боролись за свой уклад жизни, который решительно ломали якобинцы, отменившие даже традиционный календарь и провозгласившие новую религию на смену христианству. Восстание подавили, но и якобинские вожди пошли на гильотину — нельзя ломать весь фундамент общества об колено.

Консервативный Сталин также в своей кровавой манере избавлялся от слишком ретивых крушителей “старого мира” из числа большевиков. Ведь, как писал Булгаков “москвичи остались все те же, только их испортил квартирный вопрос”.

Нынешняя консервативная революция примечательно тем, что она происходит в самом сердце либерального мира.

Британцы проголосовали за выход из ЕС, американцы избрали Трампа, французы все больше симпатизируют Марин Ле Пен, а в Германии растет популярность “Альтернативы для Германии”. А если мы посмотрим на Венгрию, Польшу, Словакию, Чехию, Италию, Данию, то там политические силы, критикующие глобализацию и размывание традиционных общественных устоев уже либо пришли к власти, либо близки к этому. Но ведь и исламский фундаментализм — это тоже арабская версия лозунга “Сделать Америку снова великой”. Причем ключевое здесь слово “снова”. То есть вернуться в “золотой век”. И не важно, что под ним понимается: имперская Россия, СССР, Речь Посполитая, Арабский халифат или Америка 1950-х — суть одна и та же.

Многие люди хотят обрести статус, возможности и самоощущение того времени, когда вокруг все было просто, обычно и, главное, без чужих: мигрантов, культурных установок, музыки, стиля жизни. Либералам сложно, ведь даже те же латиноамериканские мигранты в США, в защиту которых выступает Демократическая партия, по ментальности крайние консерваторы. Как и украинцы, которые подписались бы в большинстве под значительной частью программы Трампа, кроме его туманных симпатий к Путину.

Мир впредь будет другим. Технологический прогресс невозможно остановить. А с ним и изменение самой ткани общества. Однако же нынешний консервативный откат просто необходим для того, чтобы большинство жителей планеты перестали ассоциировать глобальный прогресс с личным поражением. Без этого мирного торможения размывания привычных устоев мы получим масштабное насилие против всех “других”.

Лучше пусть транссексуалы пока помолчат о своих трудностях с выбором уборных. Для их же безопасности. 

Олег ВОЛОШИН