Александр Пасхавер: “Виновата власть? Власть — это мы же, только наверху”

По его мнению, большинство причин, которые привели к Революции достоинства, не исчезли и сегодня. Platfor.ma записала самые интересные высказывания мыслителя о том, как изменения тормозит то, что украинцы не похожи на европейцев, почему в итоге мы будем дружить с великой и мирной Россией, а также из-за чего любая власть ворует.

Мы можем сравнить то, что делается сейчас, с 1991 годом. Украина была страной советского социализма с советской системой хозяйствования, и как только она отделилась, встал вопрос о том, что мы должны выстраивать нечто противоположное. Это имело множество последствий, одной из которых стала так называемая аномия — люди растерялись, они не знали, во что верить, потеряли социальную ориентировку. 

При этом реформы начались с первого дня. Например, закон о том, что все формы собственности равны, был совершенно революционным для бывшего Советского Союза. Но реформы, которые по-настоящему преобразовывали социальные отношения в обществе, были проведены при президенте Кучме, начиная с октября 1994 года. Например, роспуск колхозов и раздача земли, передача жилья тем, кто в нем живет, создание специального законодательства для малого и среднего бизнеса, в результате которого миллионы людей пошли в предпринимательство — это были довольно радикальные, решительные реформы. Сейчас, к слову, решительность и радикальность реформ меньше. 

Нельзя сказать, что те реформы кончились тотальной неудачей, но ожиданий они не оправдали. Мы не стали богатой страной. Мы не стали даже капиталистической страной, и государство наше не стало полноценным. Мы стали “как бы” государством. 

Президент Кучма обращался тогда с трибуны парламента: “Скажите мне, что строить, и я построю”. Это была не такая глупая формулировка, как нам тогда казалось. Но никто не отвечал. В соответствии с рекомендациями международных организаций, начали строить капиталистическую систему институтов, основанную на ценностях европейской цивилизации. В наших законах мы воспроизводили рыночное хозяйство, демократию, систему права, похожие на те, которые были в странах европейской цивилизации. И у нас не получилось.

Дело в том, что если население исповедует одни ценности, а институты построены на других, то такие институты не работают. Это — социологическая аксиома. Те, кто конструировал эти институты, те, кто их потом внедрял, те, кто ими пользовался, те, к кому они были обращены — все эти люди не исповедовали европейских социальных ценностей. Поэтому достичь успеха было невозможно.

У нас не было четких ориентиров потому, что у населения не было четких ориентиров. Была идея: “Давайте сделаем все, как в богатых странах”. Но у нас не получается так сделать — именно потому, что институты в богатых странах основаны на определенных ценностях. У нас их не было. Поэтому у нас просто не могло получиться в 1991 году. Ценности, которые были и есть у среднего гражданина, не просто не похожи на европейские, а противоположны им. Мы этого не осознавали. Иначе мы бы начали разрабатывать технологию реформ, которая бы адаптационно вела от украинских ценностей к западным.

О ценностях

Когда поляки говорят, что мы на них очень похожи, и советуют просто избрать более решительных политиков, — это плохой совет. У нас не получится то же самое. Потому что они полировали ту общую платформу, которую имеют все европейские страны, а нам нужно преодолеть колоссальный порог между нашими и европейскими социальными ценностями. 

Западная ценность свободы заключается в том, что мы не можем реализоваться без свободы жизненного выбора и других свобод, и предполагаем, что то же самое касается всех остальных граждан. У нас ничего похожего не было и нет. Средний гражданин не понимает, что его свобода резко ограничена свободой других людей.

Социальные ценности, которые делают европейца европейцем — это, во-первых, необходимость в свободе для себя и для других. Во-вторых — ответственность, а это означает, что человек готов отвечать за то, что говорит и делает, понимает, что это неизбежно, и ждет этого от других. Когда есть такое чувство ответственности, врать не выгодно — станешь маргиналом, а качество работы должно быть высоким, потому что конкуренция — тоже ответственность. Третья ценность — доверие. Ты доверяешь не только своим, но и чужим, можешь с ними эффективно сотрудничать, идти на компромисс, в рамках тех ценностей, которые вы вместе исповедуете. 

Мы же доверяем только своим, для нас соврать без наказания, избежать ответственности — это выиграть, свобода для нас важна, но ради свободы других мы не будем себя ограничивать. Средний человек в Украине скажет, что во всем виновата власть. Я утверждаю, что власть — это мы же, только наверху. Есть более значимое препятствие, чем просто плохие политики. 

Нам нужна технология непрерывного перехода от нынешнего состояния через влияние на ценности народа. Мы не поменяем себя, но мы можем сделать так, что европейские социальные ценности станут доминировать, и нам будет стыдно вести себя иначе. 

В плане влияния не ценности народа необходимо брать пример с коммунистов. Они, придя к власти, построили гигантскую систему образования, культуры, просвещения, агитации, пропаганды не только для детей, но и для взрослых. Если вы сейчас посмотрите азбуку или учебник по арифметике для 4-го класса тех времен, то увидите коммунистическую систему ценностей. Это было очень дорого в бедной стране, но они не жалели денег. Ничего похожего мы не осознавали, хотя в нашей ситуации это значительно легче — коммунистическая идеология утопична, коммунизм нельзя построить, его можно только строить, а европейские ценности вполне реалистичны. 

Прежде всего, необходимо осознать эту проблему. Осознать то, что она является главным препятствием нашему развитию. Это очень тяжелый порог, который нам предстоит пройти. Необходимо этим заниматься — причем, как власти, так и обществу снизу, с точки зрения самоорганизации. Это уже происходит — с момента Майдана на авансцену вышло поколение, которое исповедует европейские ценности, оно составляет приблизительно 10% взрослого населения страны.

Коррупция — глубинное свойство народа, связанное с системой ценностей. Она может быть уничтожена, но не быстро. Каха Бендукидзе считал, что победить можно только очень быстро. Я согласен со словом “быстро”, но слово “очень” нужно вычеркнуть. Когда ты действуешь “очень”, то тебя снимают и выбрасывают.

Об опыте других стран

Мой приятель, довольно известный польский реформатор, искренне удивлялся и говорил: “Ты не поверишь, насколько у вас с Польшей похожая обстановка: такой же беспорядок, такая же безалаберность. Но в этих условиях у нас все получается, а у вас — нет”. Тогда, в 90-х годах, я не знал ответа на этот вопрос. Теперь знаю. Польша была европейской страной, которая прошла через сотни лет европейской цивилизации, и все, что ей было нужно — это восстановить институты, которые у нее были. Население исповедовало те ценности, которые исповедовали другие европейцы. И у них получилось, как получилось, скажем, у Эстонии или Чехии. Но как не получается у Греции или Румынии.

После развала Советского Союза все республики действовали приблизительно одинаково, кроме восточных — Азия выбрала феодальный путь. Россия выбрала путь своей истории. Она восстановилась как империя, капитализм, который там существует, имеет общероссийскую специфику — он подчинен государству. Неважно, формально или неформально. Там доминирует мнение, что капитал дан собственникам в неполную собственность, что государство имеет больше прав, чем сам собственник. Поэтому там совершенно другой тип хозяйствования и социальной жизни. Там другая идеология. Россия — великая страна, это евразийская цивилизация, у них ментальность, совершенно не похожа на украинскую.

Команда Гайдара, которая в 1991 начинала реформы в России, совершенно не учитывала ценности русского народа. Они пришли, как оккупанты — и давай навязывать рыночное хозяйство и демократию. И проиграли. Потом пришел Путин, который значительно лучше понимает характер русского народа, и трансформировал рыночный капитализм Гайдара в нечто, более соответствующее этому характеру. 

В ХХ веке в Европе было шесть больших империй — Французская, Британская, Османская, Германская, Российская и Австро-Венгерская. Все они развалились по разным причинам. Но все бывшие империи сейчас живут хорошо. Я думаю, что Россию ждет та же судьба. Путин опоздал на 80 лет, это его ошибка. Восстанавливать земли — бессмысленное занятие. Это в XIX веке земля с населения давала доход, а сейчас — только расход. Поэтому империи земли заменяются империями активов. Путин начал восстанавливать империю земли, ошибка будет дорого стоить русскому народу, он проиграет. Но когда-нибудь Россия пройдет путь, похожий на германский, освободится от своих имперских замашек и станет весьма процветающим государством. С которым, скорее всего, мы будем в очень даже хороших отношениях. 

Об иностранных реформаторах в Украине

Я не считаю, что Украина находится под внешним управлением. Если бы так было, наше благосостояние росло бы значительно больше. Видно, мы сильно свободны. Особенно мне интересно, когда Россия говорит: “Позор какой, сами не можете справиться”. Россия в самые эффективные периоды её развития беспрерывно приглашала иностранцев и ставила их на самые высокие должности. 

Мы слишком специализированно приглашаем, только из одной страны, нам надо бы еще из других звать. Мы можем говорить о том, что грузины первый раунд проиграли. Недавно мой товарищ был в Грузии и говорит, что они медленно отступают. По-видимому, что-то недоучли в ценностях либо были слишком радикальны. 

Приглашенные из других стран, не понимая, что у нас другая система ценностей, могут действовать ошибочно. У них был текущий ремонт, а нам нужен даже не капитальный, а полная перестройка.  Приглашенные эксперты должны работать в связке с украинскими. Кучма приглашал сотни иностранцев. Роль местных консультантов заключалась в том, что они сидели вместе с западными и объясняли им то, чего они не знают. 

Украина — очень разная страна. Индустриальный Восток имеет совершенно другое отношение к труду, к собственности, чем украинский Запад. Для Западной Украины частная собственность более привычна. 

Если взять оккупированные части Украины, по словам этнографов, исторически на них преобладало русское казачество. То есть эти регионы культурно были ближе к России, нежели те части Донбасса, которые сейчас находятся в Украине. Там, как и в Крыму, большинство — российское, и их ценности очень отличаются от уже имеющихся украинских социальных ценностей. Например, мы совершенно не терпим диктаторства. А эти части с удовольствием пойдут под царя. Венчание царя было священнодействием, царь воплощал божественную власть. В Украине же новоназначенному гетьману посыпали голову землей, чтобы он помнил, кто дал ему эту власть. И это — принципиальная разница между Украиной и местами, где преобладает русская ментальность. 

О важности стратегического мышления

Одним из недостатков украинской бюрократии является отсутствие стратегического мышления. Заявленные стратегии для правительства и Администрации президента представляют собой списки того, что предстоит сделать. Я понимаю под стратегией нечто другое. Но власть должна дать народу виденье будущего, того, какой будет страна. 

У власти должны быть люди, у которых должна быть определенная идеология. Мы хотим стать социал-демократической страной или социал-либеральной? Это принципиально разное построение государства. Каким образом мы должны перейти от нашего нынешнего состояния к будущему? Стратегия должна исходить из общих соображений, а из них уже — эти списки.

В этих списках сказано приблизительно так: “Хотим всего хорошего и вместе”. Но этого не бывает. Дмитрий Шимкив — хороший менеджер процесса реформирования, но у нас нет главного идеолога страны. У Кучмы, между прочим, он был — звали его Анатолий Гальчинский. В значительной мере реформы Кучмы были делом его рук. Сейчас такого человека в стране нет. Это должен быть выдающийся, мирового класса политэконом. Но сейчас у нас нет стратегии, у нас перечень того, что надо сделать. 

В 2004 году средний возраст людей, которые вышли на Майдан — 20 лет. Во время Евромайдана им было уже 30, но тридцати лет недостаточно для того, чтобы взять власть. Я уверяю, что те, кто у власти, это прекрасно осознают: через 10 лет эти граждане возьмут власть, потому что войдут в возраст власти, они сформируют политические структуры, осознают, чем отличаются, выделят харизматических лидеров. Это неминуемо. 

Если нынешняя власть это осознает, нормальное поведение для нее — подготовить страну к спокойной передаче власти новому поколению. Это означает брать радикальные проевропейские цели нового поколения и использовать более эволюционные методы для их реализации. Свою миссию нынешняя власть исполняет не наилучшим образом. 

25 лет я наблюдаю властный класс. Нет в этом классе людей, которые бы не зарабатывали денег на своих должностях. Но все они отличались мерой. В какой-то мере их интересовало государство, в какой-то мере они имели свои интересы.

Нынешняя власть — старый политикум, она обладает теми же чертами, но в какой-то степени осознает свою миссию. И когда мне говорят, что реформы не идут, что они занимаются только грабежом, я абсолютно с этим не согласен. Не потому, что они хорошие или плохие, а потому, что существует слой из десяти процентов взрослых, которые хотят другого. И политики просто не могут не обращать внимание на дыхание этого слоя.

Анна СТУКАЛО